Девятнадцатый. Дина Данилова Dayllary
глазах ребёнка резко блеснули яркие точки льдисто-синего цвета.
Позднее Витуни-старший будет часто говорить о том, что не все Гайхаллерам гордиться своим сыном. При этом он всегда будет радостно улыбаться, но и вспоминать со страхом, как светились в темноте глаза Дэниела.
Мальчики росли, а у Гайхаллеров по-прежнему не было повода, чтобы гордиться своим сыном. Впрочем, это нисколько их не огорчало. В отличие от всех остальных жителей города, они, казалось, не ждали от своего сына никаких свершений и достижений. Иного мнения был сам Райвен. Он не завидовал Дэниелу, но всегда тянулся за ним, пытаясь повторить хоть что-нибудь из его номеров. Плакал от досады и сердито топал ногой, но быстро успокаивался, когда кузен бросался утешать его и убеждать, что все со временем получится…
– В конце концов, ведь это же ты родился третьего февраля, – убедительно говорил Дэниел, обнимая брата. – Если бы я опоздал родиться, то, наверняка, умер бы.
Райвен тяжело вздыхал, вытирал слезы рукавом рубашки и бежал вместе с Дэниелом на поиски приключений, на которые у того было какое-то инстинктивное чутье.
Только в одном Райвен безусловно превзошел Дэниела – в умении общаться с животными и лечить их. В этом, пожалуй, ему не было равных во всем городе. Самые злые собаки бежали к нему, радостно виляя хвостами, чтобы облизать ему руки и лицо. В чей бы дом он не заходил, кошки, которых в городе любили и держали по две-три в каждой семье, начинали тереться о его ноги, мурлыкать и проситься на руки. В пять лет Райвен впервые сел на лошадь, а через несколько месяцев, помог объездить норовистого жеребца. Сделано это было вполне в духе Дэниела: без спросу, тайком, с риском, и с тем лишь отличием, что тот вошел бы в стойло к отчаянно брыкающемуся жеребцу без страха и дрожи, которые чуть не свалили Райвена с ног. Скорее всего, Дэниел в такой ситуации ввел бы упрямое животное в транс, из которого оно вышло бы уже под седлом. Райвен не видел в этом необходимости: стоило ему протянуть руки к морде коня, как тот успокоился, перестал всхрапывать, и только тяжело вздыхал, положив голову на плечо мальчика. Большой темно-карий с синеватым отливом глаз смотрел на Райвена, как на последнее спасение в жизни…
В полутьме конюшни мальчик и конь дышали синхронно – спокойно и глубоко…
Никогда еще городской конюший не видел такой картины, хоть и держал свои конюшни уже более сорока лет: хрупкий светлоголовый мальчуган с задумчивым видом выводит в загон жеребца, идущего послушно с видом гордым, словно на военном параде. Того самого норовистого коня, который еще утром выкинул из седла пять объездчиков одного за другим. Но это было еще не столь удивительно: впервые в жизни конюший видел думающего коня. В глубине спокойных лошадиных глаз он увидел мысль о том, что все хорошо, что рядом с Райвеном никто не причинит животному никакого вреда, оно в безопасности…
Все так же спокойно и послушно жеребец позволил оседлать себя, лениво собирая губами с ладони Райвена кусочки хлеба, который тот сунул в карман, отправляясь в конюшню… Чуть покосился