Записки. Екатерина II Великая
было запереть двери. Тогда Крузе, которая спала рядом с моей комнатой, приносила ему столько кукол и игрушек, что вся постель ими была покрыта. Я им не мешала, но иногда меня немножко бранили за то, что я не принимала достаточного участия в этой приятной забаве, которая охотно продолжалась с десяти часов до полуночи или до часу.
Чоглоковы ужасом, который они внушали, вызвали странное явление: все единодушно соединились против них, так как всякий боялся за себя; все их ненавидели, очень мало кто им содействовал и еще менее исполнял то, что они приказывали, хотя говорили они всегда от имени императрицы.
Наш переезд в Летний дворец был ознаменован удалением графа Петра Девиера и Александра Вильбуа: первый получил место бригадира, а второй полковника в армии. Кажется, действительной причиной этого удаления было то, что мы с великим князем говорили с ними больше, чем с другими, и они были заподозрены в преданности великому князю и мне – жестокое преступление, которое никогда не прощалось.
В то время приехал в Петербург Вольфенштиерна, шведский посол. Это был красивейший с ног до головы мужчина, какого только можно встретить; все, и в особенности женщины, были в восторге от его наружности, и совсем невинно. За столом, слыша ему похвалы, я его также похвалила: мне вменили это в преступление. Мне всё же кажется, что не следовало бы бранить молодых женщин за случайно брошенные слова и что это верный способ остановить на ком-нибудь их внимание и даже, быть может, внушить им опасение, что придают больше значения, чем следует, каким-нибудь нескромным замечаниям. Очень опасно помогать развитию неопределенных чувств, с зародышем которых всякий человек появляется на свет.
Из Летнего дворца мы переехали в Петергоф. Великий князь не смел больше составлять полки из своих приближенных, в Петергофе он забавлялся, обучая меня военным упражнениям. Благодаря его заботам я до сих пор умею исполнять все ружейные приемы с точностью самого опытного гренадера. Он также ставил меня на караул с мушкетом на плече у двери, которая находилась между моей и его комнатой.
Когда мне позволялось покинуть свой пост, я читала; вкус к романам у меня проходил, случайно попали мне в руки письма госпожи де Севинье, они меня очень развлекли; поглотивши их, я стала читать произведения Вольтера и не могла от них оторваться. Кончив это чтение, я стала искать что-нибудь подходящее, но, не находя ничего подобного, я пока читала всё, что попадало под руки, и про меня можно было тогда сказать, что я никогда не бывала без книги и никогда без горя, но всегда без развлечений. Мое от природы веселое настроение тем не менее не страдало от этого положения. Надежда или виды не на небесный венец, но именно на венец земной поддерживали во мне дух и мужество.
В Петергофе отпраздновали Петров день. Дан был бал в зале маленького Петровского дворца Монплезира, который велел построить Петр Великий, а ужинать должны были на открытом воздухе вокруг фонтана в маленьком саду Монплезира. Столы были