Анастасия. Загадка великой княжны. Питер Курт
ее в таком возбуждении. «Это шпионаж, – кричала она. – Что известно врачам? Всё это попадет в газеты. Газеты!» Фройляйн Унбекант произнесла это слово с душевной мукой. Потом, как вспоминала одна из сестер, «она спросила меня в сильном волнении, правда ли, что она похожа на одну из царских дочерей с фотографии, и добавила: “Эта фотография могла погубить меня!” Я подтвердила сходство, но сказала, что фройляйн Унбекант выглядит старше, чем девушка на снимке. На что она сказала: “Да, это из-за отсутствия зубов…” Потом она спросила: “Сколько, вы думаете, мне лет?” Когда я ответила, что около тридцати, она засмеялась: “Нет, я не такая старая”».
Сестра воспользовалась удобным моментом. Взяв «Берлинер Иллюстрирте», она указала на девушку, на которую так походила фройляйн Унбекант, и спросила: «Как ее зовут?»
Без малейшего колебания пациентка отвечала: «Анастасия».
Зимой 1922 года в Германии находилось почти полмиллиона русских эмигрантов. Более ста тысяч обосновались в Берлине, превратив его в крупнейшую русскую колонию. В городе были русские магазины, русские рестораны, церкви, театры, клубы, газеты, благотворительные организации и кинотеатры. Там было и бессчетное количество политических объединений – монархистских, демократических, социалистических, даже коммунистических. Под эгидой германского Союза эмигрантов – единственной организации, которой Веймарским правительством было дано право представлять лишенных отечества людей, группы самой разнообразной политической ориентации устраивали свои собрания и строили планы на будущее. В то время большинство изгнанников верили, что советский режим не продержится долго, и хотели быть готовыми к моменту его падения. Никто не выражал большей готовности, чем те, кто меньше всех понял русскую революцию: монархисты.
В численном отношении монархисты не составляли большинство в эмигрантских политических кругах. Они даже не составляли единую партию. В своем собственном представлении, однако, и в представлении тех, в чьей стране они жили, монархисты были душой эмиграции, хранителями православия, символом, буквально всем тем, что называлось Святой Русью. В мае 1921 года в баварском городе Бад-Райхенхалле был созван конгресс монархистов для обсуждения вопроса о наследнике трона. Сам по себе факт созыва этого конгресса фактически означал признание того, что Николая II, его сына, цесаревича Алексея, и брата, великого князя Михаила, не было в живых, но ни один член семьи Романовых не явился в Бад-Райхенхалль подтвердить молчаливое согласие на этот счет. Это был тяжелый удар для конгресса, тем более что ряды монархистов уже были серьезно расколоты по вопросу о престолонаследии.
В чрезвычайных обстоятельствах революции и эмиграции проблема персоны следующего русского царя выходила за пределы чисто династических соображений. Во Франции внушительный великий князь Николай Николаевич пользовался полной преданностью остатков императорской армии, чьим главнокомандующим он некогда являлся; в то время как в Германии, в Кобурге, двоюродный