Александр II. Воспоминания. княгиня Екатерина Юрьевская
людей наводняло площадь, Невский проспект и прилегающие к нему улицы. Это не была банальная толпа, обычно создававшая себе развлечение из подобных зрелищ. Собравшиеся были серьезны и молчаливы, глубоко взволнованны и сдержанны.
Как только государь показался, толпа встретила его бурей восторженных криков. Казалось, он олицетворял собой исполнение всех честолюбивых замыслов, всех упований святой православной Руси.
Но когда он приблизился настолько, что можно было ясно разглядеть черты его лица, все были поражены той страшной переменой, которая произошла в нем за время его отсутствия.
Один очевидец так передавал общее впечатление: «Когда царь уезжал на войну – это был высокий и красивый воин, державшийся очень прямо, несколько склонный к полноте. Когда он возвратился, его с трудом можно было узнать. Щеки отвисли, глаза потускнели, фигура согнулась, все тело так исхудало, что казалось, это лишь кожа да кости. Нескольких месяцев было достаточно, чтобы он превратился в старика».
Отделавшись от официальных церемоний и семейных обязанностей, царь уединился со своей Катей.
1 января великий князь Николай Николаевич начал переход через Балканы. В самый разгар зимы, при двадцатиградусных морозах, наступая на ожесточенного неприятеля, отчаянно цеплявшегося за естественные препятствия, русские войска овладевали постепенно всеми укреплениями, охранявшими уступы Шипки…
31 января великий князь Николай Николаевич и турецкие уполномоченные подписали в Адрианополе перемирие в то время, как русская кавалерия быстро приближалась к Мраморному морю.
Это приближение чрезвычайно встревожило Европу, и в особенности Англию. Британская эскадра тотчас же вошла в Дарданеллы и бросила якорь у Принцевых островов, в пяти милях от Константинополя.
Великий князь Николай принудил, однако, турок подписать Сан-Стефанский договор, которым установилась русская гегемония на всем Балканском полуострове, от Дуная до Мраморного моря.
Тогда британское правительство, не желая допустить, чтобы Россия самостоятельно разрешила в своих интересах восточный вопрос, объявило общую мобилизацию военных и морских сил.
Имея возможность мобилизовать лишь небольшое количество сухопутных войск, притом еще плохо обученных, английское правительство располагало достаточно сильным флотом, чтобы разорить русские берега в Финском заливе, Белом и Черном морях и даже у Владивостока.
Эта решительная позиция Англии вызвала в России взрыв страшного негодования. Один могучий крик раздался по всей стране: «Сан-Стефанский договор неприкосновенен. Русский народ сказал свое последнее слово. Мы должны ответить на наглость Англии».
Но государь, князь Горчаков и даже великий князь Николай Николаевич сознавали, что нужно во что бы то ни стало избежать разрыва с Англией. Две важные причины, старательно скрываемые от общества, диктовали это решение: императорская казна была истощена вконец, а армия, расположенная лагерем около Стамбула,