Три последних слова. Янина Х.

      Мы подъехали к моему дому. Кажется, ещё вчера я выходила из него. Человеком.

      – Скажешь, что мой давний друг. Узнал о том, что меня не стало, только сейчас. Приехал выразить свои соболезнования. – Консультировала Марка я.

      Нам открыли входную дверь.

      Я замерла:

      – Эээ… – Протянула я. – Это не моя мать.

      – Здравствуйте. – Не растерялся Марк.

      – Чем могу вам помочь? – Учтиво улыбнулась не знакомая мне женщина.

      Марк был из тех мужчин, которые, даже того не хотя, умели привлечь женское внимание, незнакомка улыбалась ему во все тридцать два зуба.

      – Мою мать звали Лариса Николаевна. – Предупредила я.

      – Могу я поговорить с Ларисой Николаевной? – Повторил за мной Марк.

      – Она продала квартиру полгода назад. – Ответила женщина, слегка расстроившись, что этот мужчина не по её душу.

      Мы оба – и я, и Марк – опешили.

      – Да уж. Теперь мы не узнаем о моей смерти. – Промямлила я.

      – Простите… – Растерянно улыбнулся Марк.

      Дверь закрылась прямо перед его носом.

      – И что теперь? – Вздохнул он.

      – Не знаю. Я не продумала план Б.

      – Подруги? Те, с кем ты спала, в конце концов.

      – Я спала одна. – Хмуро ответила я. Теперь, переступив черту, разделяющую жизнь и смерть, я понимала, что быть одной – это не наказание. Что там говорят? Человеку нужен человек? Ложь. Человеку никто не нужен. Ему на всё отведённое земное время вполне хватит себя. Познать себя, своё я, свой Дух – это самое важное.

      – Не мне тебя судить. – Ответил Марк.

      – Здесь не судят.

      – И что представляет собой жизнь после смерти?

      Я намеренно оставила его вопрос без ответа.

      Не отвечать на вопросы или отвечать так, как нравится ей – это её стихия. Её не волнует, что меня ответ не удовлетворил. Она эгоистична не в меру.

      За какие грехи мне послано это чудо-приведение? Мне не даёт покоя, что Мира из тех самых трёх лет, которые выжжены из моей памяти. Я не помнил ни одну женщину возле себя из тех трёх лет. Мать умерла больше чем за десять лет до того момента, как я потерял память. Мне тогда было двадцать. Я похоронил её и уехал из родного города. В то время у меня была девушка. Но она бросила меня, когда я принял решение уехать. И я уехал. Один. В чужой город. Без друзей. Без знакомых.

      Помню, мама говорила, что я особенный. Так она называла мою странность. Я не заводил друзей, не бегал за девочками, не играл в футбол. Не делал всего того, что делали обычные мальчики моего возраста. Мама потакала мою вспыльчивость. Мирилась, когда я кричал на неё. Не злилась. Не обижалась. А потом её не стало. Раз – и я остался совсем один.

      После матери ни одна женщина не смогла мириться с моей вспыльчивостью.

      Я