Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.. Александр Булгаков
полученным Метаксою сейчас из Херсона от какого-то моряка. Он дает все подробности. Сражение было у города Верна 17 февраля, турки потеряли 2000 убитыми и 1500 пленными, и множество оружия. Их совершенно рассеяли. Али-паша должен иметь к 1 апреля 40 000 войска одной пехоты. Еще достоверно то (сказывал Метакса, слышавший от приезжего из Николаева), что Грейг отправил к Царыраду бриг, в коем все матросы отборные, и большая часть из них не что иное, как переодетые морские офицеры. Полагают, что бригу велено увезти из Царьграда Строганова со всею миссиею.
Константин. С.-Петербург, 7 мая 1821 года
Письмо к Пашкову было немедленно доставлено, хотя, кажется, не нужно уже было торопиться, ибо мертвым никогда, да и живым не всегда рецепты пособляют. Если
Пашковы пекутся о здравии той Пашковой, которая умерла, то она и без того уже от всех недугов избавилась вечным покоем; но я комиссию твою исполнил аккуратно, точно как покойный князь Прозоровский, который писавши письмо к покойному же обер-камергеру Голицыну из Молдавии, в то самое время узнал о его смерти, но письмо дописал и отправил для аккуратности; только корреспондент его, обер-камергер, не следовал его аккуратности и после смерти уже не хотел прочесть письма.
Александр. Москва, 9 мая 1821 года
Жаль очень бедных Трапандосов; война эта берет кровавый оборот, и можно предвидеть, что, по согласию всех дворов вооружаться против всякого рода неповиновения, грекам не позволят быть спартанцами. Все это делается не вовремя. Мы вели с турками войну пять лет; ежели бы греки сделали тогда половину тех усилий и пожертвований, которые делают теперь, туркам было бы плохо, а теперь все это ни к чему не ведет.
Александр. Москва, 12 мая 1821 года
Обедал я у Волкова, любезный брат, нашел там страшную тревогу и бедную Софью Александровну в большом смущении. С третьего этажа так называемых кавалерских корпусов, в одном из коих, на грехи свои, жил Закревский, упал ребенок пятилетний, сын или дочь какого-то придворного фурьера, и, как можно себе представить, убит до смерти. Родители в отчаянии, но вся их вина. Как оставить ребенка одного или не сделать решеток на окнах? Один из людей видел готовящуюся беду, кричал: «Возьмите ребенка, возьмите!» Никого не было, на беду, и ребенок, играя какой-то тряпочкою, упал. Ужасно! Но это ничего в сравнении с ужасною историей, случившейся около Тулы и которую описывает Волкову подробно плац-адъютант Ефремов, поехавший в Тулу. На досуге я тебе расскажу, как можно короче. Радклифша сама выдумать бы не могла ничего страшнейшего.
Помощник тульского форштмейстера, имея препоручение объехать, размежевать или продать какой-то казенный лес, переехал туда, построил себе избушку из двух комнат среди леса, где проходила дорога, и жил там с женою, двумя детьми и двумя солдатами, из коих один бурлак и пьяница, а другой, по имени Семен, им облагодетельствованный, давно у него жил и пользовался его доверенностью. Одним утром этот помощник идет с ружьем стрелять дичь, берет с собой негодяя, а верного Семена оставляет с женою, обещаясь скоро воротиться. Уходит.