Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине. Гектор Флейшман
Она берется за это очень умело, с изощренной хитростью. Если послушать Жозефину, Александр Богарне оставил, покидая Рейнскую армию, лошадей, которыми воспользовались представители народа. Очень смиренно она просит о возмещении этой потери какой бы то ни было суммой. За отсутствием денежного возмещения она удовлетворилась бы тремя лошадьми и каретой…
И она их получила! Правда, ей в этот момент нечем было заплатить за меру овса для своих бурок, но она занимает деньги и все-таки разъезжает в экипаже.
В этой спекуляции сказалась вся натура креолки. Ах, как вовремя вспомнила она об Александре… Но как ненадолго…
При Директории, называемой Дезинкуром «правлением террора», а Имбером де Сент-Аманом «пародией на правление», один за другим открываются салоны. Там обсуждают дела столь же нечистые, как и романы, которые там завязываются.
Салон Терезии Тальен из их числа. Среди завсегдатаев, этих пройдох, сплетников, этой банды «животов» и «глоток», Терезия была царицей. Ее муж – знаменитый Тальен, «чувствительный гильотинер», как назвал его Мишле.
Отчего бы Жозефине выказывать отвращение к посещениям такого салона, ей, ищущей приключений и содержателей?
Она найдет там и то и другое в лице Барраса и в то же время настолько сойдется с Терезией, что заставит некоего писателя сказать, что «она не стеснялась компрометировать себя открытой близостью с мадам Тальен».
Но нельзя требовать достоинства от вдовы гильотинированного, Жозефины III года Республики и эпохи Директории.
Впрочем, дружба с Терезией, этой Богоматерью Термидора, переживет Директорию. Конец ей положит лишь Наполеон. Он потребует ссылки «ужасной и позорной женщины». Терезия покорится судьбе без злобы, с долей меланхолического разочарования. Меланхолия всегда удачно сочеталась в ней с обходительностью. Отзвук этого настроения доносит до нас записка, посланная в 1800 году Терезией бывшей подруге, слишком быстро примирившейся с разрывом, Жозефине, жене Первого консула Французской Республики:
«Мадам де Бонапарт
в Тюильрийский дворец.
25 вандемьера IX года[7].
Гражданин Бронувиль желает проникнуть к вам, мой старинный друг. Он полагает, что мое письмо может помочь ему и окажется достаточным, чтобы заинтересовать вас в его пользу.
Разочарованная временем, обстоятельствами и вашим сердцем, я нисколько не предаюсь сладкому заблуждению, но не могу отказать в подтверждении моего сочувствия человеку, двадцать пять лет служившему правительству, человеку, потерявшему всё во время революционного кризиса. Для него это надежда на счастье, а для меня – случай напомнить вам, что моя дружба может противостоять всем испытаниям и окончится только с моей смертью.
Терезия Кабаррюс-Тальен».
Какой прием оказала Жозефина подателю этой рекомендации? Не знаем. Но, вероятно, не указала ему на дверь. Наглость (в отличие от насмешек) всегда казалась Жозефине симпатичной.
Жозефина, уже закаленная в салоне Тальен, устремилась в салон Барраса, носителя двух чинов
17 октября 1800 г.