История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I. Луи-Адольф Тьер
и генерал-адмирала оставались пока незанятыми. Наполеон колебался в выборе между членами своей семьи.
Талейран, главный изобретатель новых должностей, испытал по этому случаю первое разочарование, которое неприятным образом повлияло на его настроения и привело его позднее в оппозицию, пагубную для него и досадную для Наполеона. Поскольку место великого канцлера Империи, соответствующее судебному ведомству, предназначалось консулу Камбасересу, он полагал естественным получить место государственного канцлера, соответствующее ведомству дипломатическому. Но император высказался на этот счет определенно. Он не допускал, чтобы высшие сановники одновременно занимали министерские должности. Министры были ответственны и сменяемы, он мог отзывать и наказывать их по своему усмотрению. Генерала Бертье он ценил ничуть не меньше, чем Талейрана, однако и его, как и Талейрана, пожелал оставить министром и возместил ущерб обоим значительными суммами. Гордость Талейрана была особенно задета и, сохраняя любезность, он тем не менее постепенно дал прочувствовать это свое отношение льстивого недовольства, сдержанное поначалу, но ставшее впоследствии более явным и стоившее ему жестоких немилостей.
В армии и при дворе оставались еще должности, способные удовлетворить все притязания. Имелось четыре места почетных маршалов для генералов, уходящих на покой в Сенат, и шестнадцать маршальских жезлов для молодых генералов, призванных еще долго возглавлять французские войска. Четыре первых Наполеон дал Келлерману – в память о Вальми; Лефевру – за проявленную 18 брюмера доблесть и преданность; Периньону и Серюрье – за уважение, которым они по справедливости пользовались в армии. Из шестнадцати мест маршалов для действующих генералов он заполнил только четырнадцать, сохранив два места для награждения за будущие заслуги. Эти четырнадцать жезлов были даны: Журдану – в память о Флерюсе, Бертье – за выдающуюся и продолжительную службу в Генеральном штабе, Массена – за Риволи, Цюрих и Геную, Ланну и Нею – за неоднократно проявленный героизм, Ожеро – за Кастильоне, Брюну – за Гельдер, Мюрату – за рыцарскую доблесть во главе французской кавалерии, Бессьеру – за достойное командование гвардией, полученной им после Маренго, Монсею и Мортье – за их воинские доблести, Сульту – за его услуги в Швейцарии, Генуе и в Булонском лагере, Даву – за его поведение в Египте и твердость характера, разительные доказательства каковой он дал недавно, в деле с д’Арсенном, Бернадотту – за его добрую славу в армиях Самбры-и-Мааса и Рейна, но особенно за его родственные связи и несмотря на обнаруженную в сердце этого офицера ревнивую ненависть, которая уже заставляла Наполеона предчувствовать его будущее предательство, о чем он несколько раз говорил вслух.
Один генерал, который еще не был главнокомандующим, но командовал, как и генералы Ланн, Ней и Сульт, значительными корпусами и не менее, чем перечисленные офицеры, заслуживал маршальского жезла,