Ренегат. Артем Мичурин
неожиданно рявкнул Стас, выведенный из состояния абсурдной веселости последней репликой. Народ, стоявший возле ближней решетки, вздрогнул и отпрянул, рефлекторно пригнувшись. – Умники, бля. Если и драпану, то уж вам с меня хер чего перепадет. – Он замолчал, поднял ведро, отнес его в дальний угол камеры, поставил кверху дном и сел, привалившись спиною к стене.
Ненадолго в бараке воцарилась почти абсолютная тишина, нарушенная спустя несколько мгновений вопросом:
– Захар, Димку, что ли, поймали?
Тот ничего не ответил, но, судя по нарастающему и расходящемуся кругами гулу, кивнул. В толпе тут же начались перешептывания. Кто-то оперативно переключил фонтан деланой жалости с новичка, оказавшегося злобным придурком, на безвинно убиенного и всеми нежно любимого Димку-чувашина. Кто-то взялся строить гипотезы о возможных причинах неудачи бедного парня, старательно заглушая бессмысленным трындением урчание желудка. А иные, наиболее честные, не скрывая радости, щерились и глотали обильно выделявшуюся слюну.
Спустя минут пять их ожидания были вознаграждены. Входная дверь открылась, и двое «святых» в кожаных фартуках поверх смоченных потом холщовых рубах втащили здоровенную бадью. Мясной аромат, настолько крепкий, что ясно ощущался даже сквозь плотную завесу вони, моментально распространился по бараку, вызвав, как по команде, дружное ответное «м-м-м-м-м».
– Подставляй посуду! – зычным басом проорал один из разливающих. – Димка-чувашин угощает!
Второй раз просить не потребовалось. Полторы сотни мисок загремели о прутья в трясущихся от вожделения руках. Пара больших деревянных черпаков попеременно опускалась в бадью и отработанным размашисто-щедрым движением справа налево заполняла бульоном чаши страждущих. Многие из получивших свою порцию гурманов не спешили отходить, они на карачках проползали между ног к решетке и старались поймать в миску еще хоть немного ароматной наваристой жидкости, что расплескивалась сверху.
Бадья, проталкиваемая разливающими, медленно и неумолимо двигалась в глубь барака, пока не остановилась возле клетки Стаса.
– Ну-у-у… – многообещающе начал упитанный и раскрасневшийся от усердия бородач, – тебе, мил-человек, как новоселу, сегодня самый навар.
Он опустил черпак на дно и, пошурудив там, плеснул в миску темного от мясной взвеси бульона, после чего расплылся в благодушной улыбке, переворачивая свой рабочий инструмент, из которого под многочисленные завистливые вздохи в бульон упал серовато-коричневый, разделяющийся от долгой варки на пряди шмат.
– Кушай на здоровье. Оно тебе понадобится.
Кормильцы, исполнив свою горячо приветствуемую народонаселением барака обязанность, удалились, а Стас продолжал стоять около решетки, задумчиво глядя на плавающий в бульоне кусок. Тот безмятежно колыхался среди набухающих жировых пятен, сливающихся, разделяющихся, липнущих к стенкам миски…
– Эй! – прервал медитацию неуверенный окрик.
Стас