Сто рентген за удачу. Вадим Филоненко
и без того разбросанных по округе деталей хватало. Среди них особенно выделялся подвесной топливный бак. Он лежал отдельно от вертолета, на небольшой кочке, и выглядел целехоньким, новехоньким, свежевыкрашенным, будто только-только с завода.
В любом другом месте подобное вызвало бы удивление. Но не здесь. В АТРИ странностей нет. Тут все – норма.
Мы не стали рисковать и подходить к вертолету – он мог быть радиоактивным. Напротив, устроились на приличном от него расстоянии и наладили крохотный костерок.
Ночь потихоньку приближалась к рассвету. Небо посветлело, а на востоке даже украсилось алой каймой, обещая хорошую погоду – огромная редкость для АТРИ.
Нам с Потапом наконец удалось вплотную заняться его ногой. Я осторожно, по одному, извлек осколки собачьих зубов, а затем он снял обувь, закатал рваную, испачканную в крови штанину, обнажая голень…
– Ни хрена себе! – не удержался я.
Нога Потапа больше всего сейчас напоминала вспаханное поле – борозды от собачьих зубов местами переходили в сплошную мешанину из мяса. Рваные раны от укусов окаймлялись неровной коркой запекшейся крови. Странно, что Потап совершенно не почувствовал боли – наступал на покалеченную ногу, как на здоровую.
– Ну, ты даешь, братишка!
– Сам не понимаю, как так получилось, – пожал плечами Потап. – Но ведь не болит совершенно. Просто мистика какая-то.
– Ладно. На всякий случай перебинтуй ногу кусками футболки, а я пока займусь нашим ужином…
Маленькая, поделенная на троих гадюка не смогла утолить голод, напротив, лишь раздразнила аппетит. Особенно худо в этом смысле пришлось секалану. Похоже, в отличие от нас, он не ел досыта уже давненько. Я перехватил брошенный им на Потапа голодный взгляд и предостерегающе покачал головой. Звереныш вздохнул, облизнулся длинным темным языком и отошел к ближайшей луже попить воды.
Потап как-то странно посмотрел ему вслед и… тоже облизнулся. Потом сглотнул слюну, резко дернув кадыком, и снова облизнулся.
Ну дела! Померещилось мне, что ли?
Я во все глаза уставился на Потапа. Он, видно, почувствовал, повернул лицо в мою сторону, и я снова поразился – пустой и в то же время хищный взгляд, словно на меня смотрел живоглот или упырь.
– Потап, да ты чего? Эй, Леха, очнись!
– А? – Он будто проснулся. Странный приступ закончился так же внезапно, как и начался. Из глаз Потапа ушла пустота, они стали осмысленными и усталыми. – Ты что-то сказал?
– Ты как себя чувствуешь?
– Нормально. А что?
– Да так, ерунда. – Я потер руками лицо, не в силах забыть этот его недавний взгляд, от которого мурашки побежали по коже. Хотя, возможно, мне просто почудилось. Померещилось от усталости. С кем не бывает… – Не бери в голову, Леша.
Потап в ответ хмыкнул:
– Надо же, как странно… Я уже отвык от собственного имени. Забыл, прикинь? Вот позови меня кто: «Алексей!» – и ведь не откликнусь. Прозвище прилепилось намертво, не отодрать.
– Как и у меня. Кто сейчас помнит, что меня зовут Сергеем? Да никто.
– Я