Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза. Сборник
серьги, а сзади там – булавка на пол. Кунь, признаться, любит это и выпить может восемь мер, а пьян лишь будет на две трети. Но солнце – на вечер, попойка – к концу; чарочка к чарке, притиснувшись, сядем; он и она на одной уж циновке, туфли с туфлями вместе скрестились, чарки, подносы – в полном развале; в комнате свечи все потухают. Хозяин тут оставляет Куня и провожает гостей. Кофты из газа на шее открыты, тонкие слышны духи, испаренья… И в этот момент Кунь всею душою в усладе, и выпить он может целый дань.
По этому случаю я вам скажу: когда вино зашло за все пределы, то здесь и блуд. Коль удовольствие зашло за все пределы, тогда – тоска. Во всех, во всех делах ведь только так и есть. Нельзя, значит, зайти за все пределы. Коли зашли – сейчас же и беда!“ Так вот чем Кунь высмеивал и урезонивал, а князь сказал: „Ну, хорошо! Конец теперь пить по долгим ночам“. Сделал Куня главным гостем среди всех князей. Когда родня князя давала пир и ставила вино, то Кунь всегда сидел у них».
Мыслитель Кунь сказал: «В правительстве дать ему руководство, в наказаньях дать ему выравненье, тогда он, народ, будет только их обходить, но не будет стыда у него никакого. В достоинстве дать ему руководство, в благочинье ему выравнение дать, тогда он, народ, иметь будет стыд и всегда образец». А Лао вещает нам так: «Высшая доблесть как доблесть себя не ведет. От этого доблесть в ней именно есть. Низшая доблесть доблесть свою не упустит. От этого доблести в ней не бывает совсем. Законы и правила множатся, всюду торчат. Воров и разбойников много бывает». Граф величайший астролог так говорит: «Как правильны они, эти слова! Законы и приказы есть инструмент для управленья, но не источники они устройства самого правления, его чистейшего и грязного начала. Когда-то сети их в нашей земле были очень часты и плотны, и все-таки фальшь и подлости росли, как из земли ростки. Когда дошло до крайнего предела, то все высшие вместе с низшими друг за другом пошли по пятам, и кончилось тем, что никто уж помочь не мог. В это время правленье чиновников князя было похоже на то, как спасают людей из огня, подливая в него кипяток. Иначе, чем с помощью военных сильных приемов, суровых и грубых, как можно бы было с делами правления сладить, да так, чтобы было приятно и мило? И те, кто еще толковали о правом пути и стезе добродетели, топили себя и службу свою. Поэтому так и сказано было: „Слушаю тяжбы судебные я так же, как прежние люди. Но надо бы было устроить, чтоб тяжеб вовсе у нас не бывало“. „Низшего типа ученый, услышав об этом, громко над этим хохочет“. Все это не пустые лишь слова! Когда восстала Хань, то грани на бокале „гу“ разрушила она и сделала его круглым совсем; разрубила ажурно-скульптурный узор и все превратила в простой матерьял. Ее сети закона порой пропускают рыбу, глотавшую лодку: но управители ее лучше и лучше, уже не впадают в низкую подлость; и черноволосый народ надежно и должно управлен и спокоен. Отсюда можем мы усмотреть, что дело в этом, а не в том».
Цюй Юань – ему имя было Пин.