Каменная Мессалина. А. Мириси
всю картину. У нее злое юношеское лицо: аристократ-садист из японского аниме.
– Это мы с вами разговаривали? – ассистентка первая нарушила молчание. – Что же, тогда проходите.
Когда Моника, следуя приглашению, прошла в просторное лобби, взгляды женщин встретились вновь. Красная леди держала указку на манер шпаги.
– Раздевайтесь! – приказала она.
– Прямо здесь? – неуверенно спросила Моника.
– Да, прямо здесь, – острие шпаги повелительно коснулось пола.
Это был вызов. Развернувшись к противнику боком, – на манер парусника, готовящегося дать залп – Моника презрительно улыбнулась и скрестила руки на груди. Кончик ее туфли оторвался от пола и уперся в стоящий посреди лобби пуф. Позвоночник вытянулся мачтой. Повисла пауза. Женщина на секунду зажмурилась. Затем ее веки раскрылись как орудийные порты линейного корабля. Наполнившаяся воздухом грудь походила на бюст ростральной фигуры. Порыв ветра, ворвавшийся в помещение через форточку, играл волосами – локоны развивались боевым вымпелом.
– Да, раздевайтесь, – повторила ассистентка.
Моника медленно дотронулась до верхней пуговицы и принялась за работу. С каждым щипком кончики губ Красной леди опускались чуточку ниже. Когда все пуговицы были расстегнуты, на лице ассистентки застыла гримаса трагической маски.
– Ах! – Моника вильнула бедрами и свела плечи.
Пиджак пополз вниз словно стаксель, мешающий маневру. Красная леди вздрогнула. Моника ловко повернулась анфас, ловя жакет за воротник, и бросила его на пуф. Покровы пали – неприятель узрел главный калибр.
Ассистентка растерянно заморгала, но вовремя взяла себя в руки. Она распрямила губы и убрала пальчиком со лба серебристый локон. Затем подняла подбородок и, поигрывая указкой, сделала вокруг соперницы несколько шагов.
– Юбку, пожалуйста, тоже.
Монике мерещилось, будто она исполняет роль в каком-то спектакле. Она решила подыграть и из тигрицы тотчас стала овечкой. Пугливо приоткрыв рот, женщина бросила на госпожу в жабо полный стеснения взгляд.
– Здесь?
Ассистентка не ожидала столько резкой перемены в поведении гостьи.
– Да, – растерянно ответила она.
Моника отвернулась, пряча еле сдерживаемую бельем гигантскую грудь. Затем приняла позу старшеклассницы, раздевающейся перед медосмотром, и, чуть сгорбившись, начала снимать юбку.
Когда юбка полетела на пуф, накрыв снятый минуту назад пиджак, Моника выпрямилась и, игнорирую Красную леди, уставилась в окно. Та таращилась на ее спину, на белые лямки бюстгальтера, на широковатый ажурный пояс на талии. На чулки на подвязках.
– И лифчик, – изрекла ассистентка; она не смогла придать голосу должную холодность.
Наступал решающий момент. Моника расправила плечи. Очи светились гневом. Бюст поднялся на вдохе, ноги напряглись. Подвязки натянулись, подобно нервам Красной леди, взиравшей на происходящее с затаенным ужасом. К чести распорядительницы салона,