Затаившееся во времени. В двух временах. Том 2. Наталья Алексеевна Азимова
всего, со стола, по которому она пробежалась во время поединка. Ну и что сказал бы ее брат? Ведь когда-то она была принцессой. Эверли ненадолго замерла, пытаясь сосредоточиться на деле. В любой момент мог войти советник, а она была совершенно не готова. Так что, отбросив ненужные мысли, она стала вглядываться в предметы вокруг, полагаясь лишь на тусклый свет из окна. Таким образом ей удалось распознать любопытный портрет на стене.
– Советник Тре́йвел Конва́эр, – негромко прочитала она подпись под портретом.
Что ж, теперь она точно знала, кому принадлежали покои. Магистр Аванциск охарактеризовал этого Трейвела как самого непростого члена совета. Художник довольно точно изобразил советника: его черные, слегка вьющиеся волосы средней длины, аккуратную бороду и короткие усы. А вот цвет его глаз Лундес разобрать не смогла, так как было слишком темно. На вид ему было лет сорок. Эверли попыталась разглядеть одежду, но не успела: из коридора раздались голоса. Их было двое, и они о чем-то бурно спорили. Тогда Лундес окинула быстрым взглядом покои и приметила еще одну картину. Огромную. На ней были изображены как различные персонажи из легенд, так и реально существовавшие когда-то личности. Наверняка там были и принцы и короли. Ведь в Мартензи веками правили монархи, а не советники. И среди всего это многообразия персонажей Лундес выделила одну женщину.
– Ты не прав! – Этот мужской голос прозвучал уже совсем рядом. – Сейчас ты просто трусишь и зарываешься в песок!
Дверная ручка дернулась, но тот, кто нажал на нее, продолжал спорить, так и не открыв дверь. Лундес воспользовалась его промедлением и коснулась изображения выбранной ею женщины. Сначала она прижалась к нужному месту животом, потом повернулась спиной и замерла.
– Нужно выждать. Пока что нам нечего сказать, – донесся до ее слуха еще один голос.
– Ждать? – удивился первый.
– Рано или поздно что-то станет…
– Будем ждать, и в итоге нас возьмут штурмом или продадут саагам.
Дверь резко открылась, и Лундес увидела Трейвела. Такого же, как на портрете, только не настолько идеального и красивого. Обычного человека с морщинами и кругами под глазами. А глаза у него были янтарные, очень живые и запоминающиеся. Он ворвался в покои, словно вихрь, и Лундес ожидала громкого хлопка, но советник элегантно развернулся и удивительно мягко закрыл за собой дверь. Это было необычно, ведь его руки дрожали от напряжения. Эверли предположила, что он привык вымещать свое раздражение не на предметах, а на живых.
Потом она наблюдала, как он остановился перед ковром, разулся, дошел до центра покоев и качнул головой.
– Трусишь, Лурко́, – на этот раз тихо, даже тоскливо произнес он.
Далее Трейвел подошел к камину, но не стал его разжигать, вместо этого зажег свечи, что стояли на камине.
Едва он это сделал, в дверь постучали.
– Да? – громко спросил он, предпочитая, чтобы его не беспокоили. Но вслух больше ничего не сказал.
– Это Ба́рет, господин советник.