Лебединая Дорога. Мария Семёнова
начинало тянуть ледяным сквознячком. Стылый ветерок проникал под одежду, заставлял поёживаться в седле. Вот потому-то Халльгрим всю жизнь предпочитал ходить пешком, а ещё лучше – грести на корабле. Пеший и тем более у весла не замерзнешь. Да и доберёшься, пожалуй, быстрее, чем на лошади по этой тропе… Другое дело, пешком в гости мало кто ходит. И тем более вождь к вождю!
А ветерок – Халльгрим знал, что предвещал этот ветерок. Может быть, даже нынче к вечеру разразится свирепая буря. Такая, что не хуже вражеских мечей оборвёт с воинов леса вышитые нарядные плащи… А иные деревья и вовсе лягут корнями наружу, сражённые в неравном бою…
Халльгрим ехал и думал о том, не придётся ли лежать между этими бойцами и ему самому. Премудрый Олав разглядел волчий волос, вплетённый в кольцо, и не было причины ему не поверить…
А не поедешь – уж Рунольв позаботится, чтобы смеялась вся округа-фюльк…
Опавшие листья шуршали под копытами коней.
Гисли и Гудрёд молча ехали за вождём. И, верно, тоже прикидывали, чем мог кончиться для них этот день. Если пиром у Рунольва – не захмелеть бы. Закон гостеприимства свят, нарушить его – преступление. И добро, если Рунольв вправду образумился на старости лет, говорят же люди, что лучше поздний ум, чем вовсе никакого! Но знают люди и другое. Хоть редко, а бывает, что среди ночи вспыхивает дом с гостями, упившимися за столом… И копья встречают выскочивших из огня!
Несколько раз Халльгриму мерещились крадущиеся шаги… И не заметил бы вовсе, если бы поневоле не ждал из-за каждого дерева стрелы. Он не поворачивал головы, только всякий раз подбирался в седле, готовясь к отпору. Но шедший лесом не показывался и не нападал…
И всё оставалось спокойно.
Из Сэхейма в Торсхов ездили редко… Только в святилище, и то обычно на корабле. Дом Эрлинга стоял примерно посередине дороги, и Халльгрим привык считать, что брат жил поблизости. Но береговая тропа петляла, взбираясь на кручи и снова спускаясь к воде. И когда фиорд открылся в очередной раз и Халльгрим увидел на той стороне дом Приёмыша, он слегка удивился тому, как мало, оказывается, они проехали.
Ещё он заметил длинную лодку, лежавшую под скалами, в зелёной воде. Над бортом лодки торчали две светловолосые головы. Халльгрим мимолётно подумал, что это, наверное, рабы ловили рыбу на ужин. Подумал – и сразу же забыл…
До Торсхова они добирались и вправду ещё долго. Но наконец лес расступился – стал виден частокол и заросшие травой крыши построек. И боевой корабль Рунольва Скальда, который был вытащен из сарая и стоял у берега на якорях; Халльгрим сразу же это отметил. Зачем?
Даже мачта уже возвышалась на своих расчалках, и свёрнутый парус багровым червем прижимался к опущенной рее. Так, будто Рунольв готовился не к пиру, а к дальней дороге. Если не к боевому походу.
И не намеревался медлить с отплытием.
Может быть, он хотел проводить гостя со всем почётом и тем закрепить мир между ним и собой? Халльгрим в своё время поступил именно так. Ну что же, добрый корабль у Рунольва Скальда…
Рунольв сын Рауда Раскалывателя Шлемов стоял в воротах, глядя