Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…. Лора Козловская
при этом донельзя сдвинув свои лохматые рыжие брови к широкой, усыпанной рыжими веснушками переносице.
– Эко, брат!.. Эдак, cholera, мы с тобой и до утра не управимся! – разочарованно вымолвил Станислав. – Ну-у-у! Будь краток и излагай уже, что у тебя там на душе накипело…
– Э-э-э-э… Як яго… – вдруг вымолвил-таки Аркашка…
– Что-что?! – поморщился Станислав…
– Ты же сам попросил его быть кратким, – съехидничал Михаил.
От напряженных размышлений, а еще оттого, что лицо его барина недовольно сморщилось, а барин-гость посмотрел на него как-то уж больно не так, Аркашка покрылся еще более, нежели прежде, бурыми пятнами и…. окончательно ушёл в себя.
– Ach, cholera!.. – занервничал Станислав, – такими темпами он и до второго пришествия Христа не разродится! Как думаешь, братишка, он ещё долго будет испытывать мое долготерпение?! – посмотрел он вопросительно на Михаила.
Михаил тяжело вздохнул и… принципиально отвернулся в сторону.
– Дружище, – снова глянул на Аркашку Станислав, – я полагаю, это и всё, о чем ты хотел мне сегодня поведать? Можем ехать?
Кучер отрицательно покачал головой…
– Понятно!.. Ехать мы ещё не можем. Тогда излагай!.. Я весь во внимании…
Однако Аркадий по-прежнему только молчал и переминался с ноги на ногу.
– А-а-а-а…. – вдруг осенило-таки Станислава, – ты насчет прибавки к жалованию. Я правильно тебя понял?
Аркадий снова отрицательно покачал головой и наконец-то вымолвил: «Гэтый, як яго…».
– Кого его?! Говори уже, чего хотел! – повысил голос Станислав.
– Я, пан, гэтага….
– Которого?! – выжидательно уставился на него Станислав.
Несчастный Аркашка снова, как средь двух берез, запутался в своих мыслях и умолк.
– Уж не тебя ли он стесняется?.. – устремив взгляд на Михаила, призадумался Станислав. – Сроду до такой степени не мычал… Просто-таки небывалый случай…
– Может, мне пока за коляску спрятаться?! – недовольно пробурчал Михаил. – Поясни ему, наконец, что мне до него нет дела, да поехали уже. Глядишь, по дороге вспомнит, о чем хотел спросить. Более тридцати вёрст в его распоряжении. А вообще, господин Войцеховский, тупого вы себе кучера на службу взяли…
– Не суди его строго, Михаська!.. Парень приехал на заработки в город из глухой деревни Дашковки, что в двадцати километрах от Могилева… Ничего в жизни хорошего не видел и не знал. Да и что он мог там видеть? Кругом хаты с крохотными оконцами, крытые соломой, нищета беспросветная… Замученные работой мужики да бабы… Кучи грязных детей, копающихся в пыли да вонючих лужах. Единственное украшение Дашковки – это роскошное имение помещика Жуковского. Аркашка тоже из многодетной семьи. Он самый старший у своих родителей. Мать его родила пятнадцать детей, из них выжило девять. На него, на старшенького, вся надежда у родителей. Отец-то его пьёт беспробудно. С утра до ночи в помраченном сознании. Когда же ненадолго