Семь сестер. Люсинда Райли
чувствуя, как на глаза навернулись слезы. – Врач засвидетельствовал его кончину? Он же обязан был выписать свидетельство о смерти. Можно мне взглянуть на него?
– Доктор поинтересовался у меня некоторыми биографическими данными. Место и год рождения, к примеру. Но я сказала, что ничего не могу утверждать с точностью. Я ведь здесь числюсь на правах обслуживающего персонала. А потому я связала его с Георгом Гофманом, семейным нотариусом. Гофман вел дела твоего отца на протяжении многих лет.
– Да, но почему, Ма, отец всегда был таким скрытным? Сегодня, пока я летела сюда, я подумала, что даже не припомню, чтобы он когда-нибудь приглашал сюда, в Атлантис, своих друзей. Изредка, когда мы плавали на яхте, на борт поднимались какие-то люди, скорее всего, партнеры по бизнесу, спешившие на деловую встречу с ним. Они тут же уединялись в его кабинете, а потом почти сразу исчезали. Никаких обедов, никаких приемов и прочих светских мероприятий.
– Твой отец хотел, чтобы частная жизнь вашей семьи всегда оставалась сугубо частной. Бизнес бизнесом, а семья – это совсем другое. Возвращаясь домой, он хотел всецело концентрироваться только на своих девочках.
– Которых он собрал со всего света, а потом удочерил. Но зачем, Ма? Почему?
Марина лишь молча посмотрела на меня. В спокойном взгляде ее умных глаз я так и не смогла прочитать главного. Так все же знает она ответ на мой вопрос или нет?
– Я хочу сказать вот что, – продолжила я. – Когда я была маленькой, то воспринимала окружающую жизнь как нечто вполне нормальное и естественное. Но мы-то с тобой понимаем, что ничего естественного на самом деле в нашей жизни не было. Напротив! Она была крайне странной, эта жизнь. Холостяк, мужчина средних лет, удочеряет шесть девочек грудного возраста, привозит сюда, в Швейцарию, чтобы растить и воспитывать их под одной крышей.
– Твой отец был весьма необычным человеком, это правда, – согласилась со мной Марина. – Но что плохого в том, что он взял бедных сироток и попытался дать им шанс на лучшую жизнь? – Мне почудилась некая двусмысленность в самом этом вопросе. – Многие богатые люди, не имеющие своих детей, усыновляют приемных.
– Да, но обычно на такое решаются супружеские пары, – резко возразила я. – Ма, ты в курсе, была ли у нашего отца женщина? Любил ли он вообще кого-нибудь? Я знаю его тридцать три года, но ни разу – ни единого разу! – я не видела его в обществе женщин.
– Дорогая моя! Я прекрасно понимаю тебя. Отца больше нет в живых, и тут до тебя вдруг доходит, что столько вопросов, которые тебе хотелось бы задать отцу, остались без ответа и теперь он уже никогда не сможет ответить ни на один из них. Увы! Но я тоже ничем не смогу помочь тебе. Да сейчас, согласись, и не самый подходящий момент ворошить прошлое, – осторожно добавила Марина. – На сегодняшний день мы должны просто почтить память этого человека, вспомнить, сколь многим обязана ему каждая из нас, и сохранить его образ в своем сердце таким, каким мы все знали его здесь, в Атлантисе: добрый, любящий и заботливый человек.