Патологоанатом. Анатомия патологии. Мистический детектив. Игорь Родин
довольно странный человек.
Немолодой уже врач, занимавший должность патологоанатома в главной городской больнице, сорокапятилетний седеющий, но подтянутый Роман Андреевич Ча́йко. Когда-то его имя было на слуху всего города по разным, весьма экстравагантным причинам. К сожалению, в основном так выходило, что причины эти оказывались довольно скандальными, поэтому ленивый, хоть и охочий до всякой скабрёзности обыватель быстро терял интерес, если фигура патологоанатома переставала мелькать в заметках, сплетнях и просто в досужем трёпе.
Сам Роман Андреевич не стремился разжигать к своей персоне интереса по тем же причинам. Раньше он наоборот старался привлечь к себе внимание, имея некую оригинальную способность и стараясь добиться её принятия и признания, да вот только получалось это у него коряво. Совсем не так получалось, чтобы обрести действительно значимую положительную популярность. Выходило напротив, скандально и неоднозначно, щекотливо и эпатажно. Простой обывательский люд не хотел вникать в детали и подробности, с лёгкостью навешивая свой тяжёлый народный ярлык, а потом, отвлекаясь на новую байку или происшествие, при этом напрочь забывая о Чайко до следующего раза. Когда тот опять влипнет в очередной фарс с грохотом и треском ругани, мордобоя и прочего треша. И никто, кроме нескольких посвящённых не знал корней и истоков такого его сомнительного в плане собственной популярности поведения. Другое дело, зачем и почему он попадал в такие щекотливые конфузы, но обо всём по порядку и постепенно.
Необычность его оставалась заметна и даже известна лишь немногим приближённым. Как было сказано, простой народ быстро терял интерес без свежих добавок, оставляя в памяти лишь зарубку в виде: «а, это тот самый, который думает, что он экстрасенс или что-то вроде того», потому как род его деятельности не располагал к общению и многолюдности. Потому как общался Роман Андреевич в основном с трупами. Такая у него была специальная работа. А те, кому посчастливилось видеть, как он это делал, старались забыть мимолётное видение, как застарелое нереальное безумство с тонкими нотками липкого кошмара. Потому что Роман Андреевич общался с трупами не только в рабочем порядке, а ещё, так сказать, натурально, буквально, для своего удовольствия.
На полном серьёзе, что не могло не ошеломлять неподготовленного зрителя.
Нет, ничего такого, выходящего за приличные рамки, наблюдатели до поры до времени не замечали, но его привычка говорить с покойниками так, словно они живые, и даже что-то отвечают патологоанатому, слышное лишь ему, наводило на кожу случайного свидетеля и невольного участника мороз и мурашки, надолго лишая того аппетита и покоя. Поэтому подобные экзерсисы люди непричастные тщательно рассматривать и разбирать не любили, бережливо охраняя свой личный покой, но за Романом Андреевичем всё равно закрепилась слава человека странного и своеобразного. Мягко говоря. Зависело от точки зрения очевидца и его