Чертиниада. Дневники нечистой силы. Наталья Гордина

      Кто не слышал ветра плача в сонных

      Кипарисов кронах, когда плат

      Облаков, как небеса бездонных,

      Чертит алым сполохом закат

      В час, когда пленительные тени

      В хороводе листьев ворожат,

      В полумрак ведущие ступени

      Обнимая; вороны кружат

      Над скамьей у веток акварели,

      Пятнами чернея средь крестов

      На могилах, сумрака свирели

      Слушая мелодию; цветов

      Пламенеют бликами букеты

      У портретов в полутьме оград,

      В лепестков желтеющих лорнеты

      Созерцая с грустью листопад,

      В кляксах луж бредущий по дорожке

      Под тоскливый стон колоколов

      Где-то там, в сиреневой сторожке,

      Где колдует вечер-змеелов?

      Смеясь, я плачу, плача, я смеюсь,

      Пером бумаги вдумчиво коснувшись,

      Теченью дум всецело предаюсь,

      В заката плащ пурпурный завернувшись.

      Взор скорбный чистый изучает лист.

      На нём я б мог нарисовать картину,

      Как Иоанн, вам всем Евангелист

      Знакомый, совершает в Палестину

      Паломничество или как Иисус

      В пустыне, искушаем Сатаною,

      Страдает, но не гений я. Бурнус

      Склонился веток грустно надо мною.

      Увы, читатель, я всего лишь чёрт,

      Исполненный безудержной надежды

      Увековечить жизни натюрморт,

      Не перепачкав красками одежды,

      Который любит созерцать души

      Мистерию, природы вернисажа

      Шедевры в упоительной тиши

      Пленительного осени пейзажа,

      Пустого сада сумрачных дорог

      Шагами мерить даль слепую тихо,

      Переступая вечности порог

      У окон, где желтеет облепиха.

      По сыпучему гравию склона

      Я спустился к полоске реки,

      Над которою неба икона

      Нависая, чертила пески

      Одинокого берега. Рвался

      Ветер в кронах коснуться руки.

      Горизонт с очертаньем сливался

      Веток ивы в порыве тоски.

      Контур белого платья читая,

      В сумрак листьев я тихо шагнул.

      Дева, книги страницы листая,

      Над водою склонилась. Прильнул

      Вечер к косам пшеничного цвета

      Поцелуем несмелым. Закат

      Ореолом неяркого света

      Красил туч пламенеющий плат.

      Камень креслом служил дщери Евы,

      Отражение зревшей у вод

      Молчаливых зеркал под напевы

      Заунывные. Стыл небосвод

      В её синих зрачках. В тьмы объятье

      Что-то, плача, шептала она,

      Прижимая ладонью распятье

      Скорбно к сердцу, страданья полна.