Улица Освободителей. Жизнь начинающего писателя. Дмитрий Тартаковский
Так, на сегодня хватит, а то вы совсем уснёте.
Группа просыпалась. Мартын, подняв голову, толкнул меня под руку:
– Я ничего не пропустил?
– Совсем ничего.
Иваныч повесил на доску несколько схем, и приказал зарисовывать, удалившись в подсобку. Дисциплина тут же развалилась, и вместо зарисовки мы занялись чёрт-знает-чем. Бедный Мартын выскочил из аудитории и помчался умываться, остальные занялись мобильными телефонами и разговорами.
Я начал рисовать на полях тетради. В голову ничего не шло, не лезло, и было почему-то тускло и сыро в душе, так, если бы сырое тесто катали по ребристой доске. Пиво дурно удружило мне, сделав проблемы более яркими и безнадежными. Стало ясно, что переезд в отдельную квартиру на одну лишь стипендию мы с Настей не потянем, и необходимо искать дополнительную статью доходов. В нашем родном Менделеевске с работой было не густо; остались шахты и ЦБЗ номер три. На шахте работал отец Макса, колоритный и достойный джентельмен, не просыхающий сутками. По-этому, оставался лишь ЦБЗ, где работал уже мой отец.
Идти в рабство было неохота, но выбора как такового не было. Стипендия плюс зарплата – это съемная квартира. Стипендия без зарплаты – пиво и оплата интернета. Значит, пора в пролетарии.
Освободителей, 124 (бывшая проходная ХимТяжМаша)
Мы гуляли, наслаждаясь последними днями осеннего тепла.
Настя собирала упавшие каштаны. Я допивал купленное пиво, жалея, что потратил деньги на такое дешевое пойло. В голове крутились диалоги пьесы, дописанной накануне (что-то выскопарное, в подражание Мольеру и Горину, с обязательным выстебыванием молодых и креативных драматургов), а на душе почему-то скребли кошки.
– Настя?!
– Да? – на меня внимательно смотрели голубые глаза, такие же глубокие, как горные озера – Что-то случилось?
– Я иду работать.
– Ого…
– Да, к отцу под крыло. Появятся деньги на квартиру и всё остальное.
– Разве стипендии мало? – удивилась Настя.
– Очень мало.
– А как же учеба, творчество?
– Справлюсь.
– Справимся, – поправила меня Настя и отдала собранные каштаны – Спрячь, у тебя карманы в куртке широкие.
Так мы и шли в тишине, по убитой траве, по распятым делам, по великим трудам. Страшно было даже смотреть на громаду цехов, в которых некогда создавали оборудование для химических заводов алого титана. Трубы и трубопроводы, старая ветка железной дороги, и как издевательство – мозаика на стене последнего цеха. Статуя рабочих, держащих в рука огромную колбу, на фоне громады фабрик и заводов, над их головами пролетает обязательный спутник, и пустота. История закончилась здесь, на вершине самой высокой трубы.
– Работа, учеба и творчество, – Настя вышла на заброшенную ветку – Интересное сочетание будет у нас в семейной жизни.
– Так же,