Улица Освободителей. Жизнь начинающего писателя. Дмитрий Тартаковский
папа. И это было правдой, но лишь отчасти. Писателя делает не только тираж, но и его настроение, его путь. Ремарк никогда бы не был Ремарком, если бы гнался за чистым тиражом – он бы голосом своего поколения, фронтовиков, которые не нашли себя в мирной жизни. Буковские не стал бы Буковским, если бы не его жизнь, переломанная во многих местах и описанная в правдивых книгах.
Здесь же, в своих рассказах и пьесах, я пошёл по самому легкому пути, типичному для молодых. Фантастика, фэнтези, и вот, наконец-то переключился на драматургию – что оказалось в разы труднее, чем писать очередное «смешное» чтиво. Да, это труд, тяжелый труд, с выписыванием характеров и диалогов, с правилами драматургии, с подробным описанием обстановки на сцене. Но зато этот труд – воистину проклятый – и принес мне в разы больше, чем до этого. И, внезапно, деньги.
Просидев еще час за ноутом, я отчаянно плюнул и снёс начало пьесы. Открыв новый документ, напечатал заглавным шрифтом: «Тени на стенах».
– Идешь по стопам отца? – спросила вошедшая в комнату мама.
– А?
– Ты вчера каким домой пришел? – продолжила мама – Еле на ногах стоял.
– Да, немного перебрал.
– В какой раз?
– Ну…
– Мало мне одного алкоголика, еще и второй подрастает, – вздохнула мать – И что мне на старости лет делать?
– Перечитать Ницше.
– Ты еще хамить будешь?! – взвилась мать – Сходил бы в магазин!
– За пивом?
– Я тебе дам пиво! – мать замахнулась тряпкой, но я успел увернуться – Деньги на столе, надо купить хлеба и ветчины.
Делать нечего. Я сохранил пьесу, выключил ноут и отправился в магазин.
Однако, спокойных покупки не получилось. В дверях магазина я столкнулся с Семенистым, который нес две бутылки пива.
– И где ты взялся на мою больную голову… – вместо приветствия сказал я – Только не говори, что кто-то не пришел, и одна бутылка лишняя.
Серый только улыбнулся. В этой улыбке, детской и наивной, крылась бездна коварства. Да и пиво в руках было «Жигулевское» – не чета обычной наше бормотухе. Да и слаба похмельная душа, ох и слаба…
– Пошли, – мы свернули в ближайший двор, где устроились на ближайшей лавочке.
После первых глотков пенного ко мне вернулась логика и легкие крылышки вдохновения нежным дуновением прогнали серые мысли. Серый внимательно наблюдал за моими действиями.
– Как же хорошо жить, – выдохнул я – Просто чудесно.
– Согласен.
– Так куда ты брел?
– По делам ходил.
– В моём квартале?
– Конечно.
– Ой, врешь, Серёжа.
Улыбка Будды была мне ответом. Я допивал «Балтику», а Серый только начал. Было тихо, природа и город в сером покое. На крылечке подъезда, в лучах осеннего солнышка, спал рыжий кот.
В этом дворе – а когда-то он был для меня родным – всё осталось по-прежнему.