Иоанн Кронштадтский. И. К. Сурский
разрешалось спать на канцелярских столах неотапливаемого помещения.
Если бы русские люди, вывезшие из России царские деньги, или вообще богачи имели бы христианскую любовь отца Иоанна к страждущим русским беженцам и вникли бы в глубокий смысл слов о. Иоанна: «Дай… прежде всего крышу», – то давно бы в местах большого скопления эмигрантов высились большие дома богаделен для русских стариков, старух и людей, не способных к труду, и ночные приюты для безработных. Тогда не было бы столь частых самоубийств, вызываемых горечью беспомощности и отсутствием крова. Люди, стыдящиеся просить, т. е. лучшие люди, не умирали бы с голоду; если бы у этих несчастных была бы своя кровать в общежитии, отапливаемом зимою, но не было бы денег на еду, то соседи поделились бы с ними, кто дал бы кусок хлеба, кто кружку чаю и кусок сахару и помогли найти заработок; они чувствовали бы нравственную поддержку и не впадали в отчаяние.
Я хорошо помню то время, когда главной моей мечтой было прийти домой, лечь спать и выспаться, но несколько месяцев у меня не было ни комнаты, ни кровати.
Помню, однажды стоял я у Иверской церкви на Белградском кладбище и вижу: несут 4 человека на палках гроб, сколоченный из простых досок с большими щелями. Я понял, что это не Суворов, чтобы нести гроб на руках, и спросил несших, почему несут гроб на руках и кто такой умерший? И мне ответили, что нет денег на наем лошади, а покойный – офицер, умерший от голода.
Великое начинание великого человека блестяще осуществилось и приносило неисчислимую пользу во имя Христово.
Благотворительность о. Иоанна
О. Иоанн хорошо помнил Первое Послание Собора св. Апостолов в Иерусалиме, в коем они писали обращенным из язычников, чтобы помнили нищих.
Поэтому он не ленился ежедневно заходить в мелочную лавку Петрова менять 10–15 рублей на копейки и раздавал их нищим. Так продолжалось лет 6–7.
Торговля у Петрова была необычайно бойкая, вдвое больше, чем у других, лавки которых были на людных местах. Однажды, когда о. Иоанн опять зашел к нему и попросил разменять на медные деньги 20 рублей, в лавке была масса покупателей, и хозяин Петров внутренне раздосадовался на отца Иоанна. И сам потом рассказывал: «Такая взяла меня досада! Мелочь самим нужна, народу – хоть разорвись, а тут пересчитывай полчаса копейки на целых 20 рублей. Я исполнил просьбу батюшки, но подумал: “Хоть бы ты убрался куда-нибудь в другую лавку со своими копейками. Надоел, право”».
О. Иоанн поблагодарил, взял мешочек с медяками и вышел. Проходит день, другой, третий – батюшка не идет менять. Я на это внимания не обратил, даже доволен был. Прошло около месяца… Замечаю я, что почти с каждым днем торговля у меня идет все хуже и хуже; покупателей не только нет толпы, но частенько и никого нет. А тут, как на грех, капуста скисла, хлеб, что ни спечешь, – мякина одна, просто выбрасывай, огурцов целая бочка пропала. Словом, через два месяца моя торговля стала неузнаваемой; точно руку кто наложил. Покупатели стали заходить редко. И начал я призадумываться