Внук Донского. Максимилиан Раин
теребя свою роскошную бороду и выбирая оттуда хлебные крошки, отец вдруг высказался:
– Старец Паисий рече ми, иже приде знамение небесное, оное укаже благословление Христово примати ми под сею руку Русь Святу. Поиду на Москву ноли и сгоню сыновца[178] со стола. Митрополит Фотей такожде[179] пророчил о моем восшествии на великий стол. Чает[180] Русь праведна порядия[181] от моей десницы.
Хитёр старец. Лихо придумал со знамением, которого можно дожидаться хоть до морковкиного заговенья. Отодвинуть начало военных действий до отключения литовского фактора было бы совсем неплохо. А после какое-нибудь знамение соорудим и навяжем коварной Софочке и её сыночку свои правила игры. Двадцатипятилетняя династическая война, которая по своим последствиям была сопоставима с Батыевым нашествием, не повторится.
А князь продолжал вещать, обрабатывая зубами очередную порцию еды:
– Васька не по старине на стол московски сел и главы сей не явит. Мати его литвинка Софья с боярином Иваном Всеволожем и с митрополитом Фотеем, наместо него правят. Не оставит Господь сего кощунна[182] владычения на столе дедичевом, Всеволодовом[183]. Верны люди рекоша, иже озлобился брате мой на жену сею литвинку за блуд ея и отщетил грамоту духовну сыну, мя нарекох. Софья с бояры тую грамотку претворяша[184]. Меж моих бояр израдники обрелися, пособиша московцам.
– Выход ордынский готовить теперь не надо. Васька ведь ничего в Орду не повезёт. Всё себе оставит. Потому-то тебе и не сообщали о секретных соглашениях с Литвой, чтобы деньгу тянуть, – решил хоть немного подбодрить отца.
– Истинно сие, – рассеянно согласился он – Сам соиму купно[185] выход требны и слещу в Орду царю Мехмету. Аще сведае он про Васькину израду, даст ми ярлык на великое княжение абие[186].
– Великое княжение не в Орде берётся, а среди сердец русичей обретается. Князья на Москву глядят, как и братья твои. Перетянуть их надо на сторону Галича. Чтобы они собрались вокруг тебя, как полвека назад вокруг твоего отца.
– Явити князья, зрях в мою сторону. А прочие[187] чаят, кои зельне[188] стане. Ноли они к тоя прилеплятеся[189].
Князь вдруг резко сменил тему разговора и снова принялся выражать радость от того, что я интерес стал проявлять к державным делам, отвалившись от радений[190] пустых, книжных.
Так вот почему Димона ненормальным здесь считали? Он, оказывается, книжки почитывал. Каким нехорошим мальчиком я был, однако!
– Человек умом через науку возвышается, что в книгах хранится, – позволил себе не согласиться.
– Не прещуся, сам люблю библы[191] многомудры чтить. Но ты и от ратной мастроты[192] отворотился, и пособь[193] в детелях моих без тщания[194] деял