Мария в поисках кита. Виктория Платова
бы конкретный попадос!
А включить Лулу в контексте ВПЗР означает только одно: скроить такую физиономию (она это умеет!), что сразу хочется… см. выше!
При этом глаза ВПЗР становятся круглыми, как у птицы, и на самом их дне блестит влага. А я прямо-таки вижу белый беретик, пелеринку и ботиночки с почему-то развязанными шнурками. Ах ты мой зайчоныш, ну кто о тебе еще позаботится, как не я?! И шнурки завяжем, и висюльку на груди протрем (не военный крест, а орден Почетного легиона, на меньшее ВПЗР не согласна). Но в этот раз она идет даже дальше, чем обычно: влага поднимается метра на четыре выше ориентира и готова вот-вот выплеснуться из глаз.
– Хочешь оставить меня, Ти? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, спрашивает ВПЗР.
– Нет.
– В момент, когда ты больше всего нужна?
– Никто не собирается вас оставлять…
– Подгадала случай, чтобы воткнуть нож мне в спину?
– И не думала…
– Куснуть руку, дающую тебе кусок хлеба?
– Да что вы в самом деле!..
– Это ведь предательство, Ти. Самое настоящее предательство. Думаешь, я не знаю, какие переговоры ты ведешь у меня за спиной? Ты давно хотела переметнуться к…
Тут ВПЗР ошарашивает меня именем, хорошо известным в писательских и читательских кругах. Популярная беллетристка, тиражи которой на несколько порядков выше, чем у ВПЗР. ВПЗР считает беллетристку конченой графоманкой и жаждет ее публичной казни у фонтана перед Большим театром: чтобы другим неповадно было писать дрянные книжонки. Эту беллетристку я видела в гробу (из красного дерева с позолоченными ручками), а она… Она вряд ли знает о моем существовании! И уж тем более вряд ли нуждается в моих услугах: у нее и так все шоколадно.
– Это полный идиотизм, – стараясь держать себя в руках, говорю я. – Ни к кому я не собираюсь переметнуться.
– Хочешь променять Служение Таланту на Служение золотому тельцу? – В умении взводить себя на пустом месте ВПЗР нет равных.
– Не хочу.
– Тогда почему ты отказываешься от Талего? Он на сегодняшний момент и есть краеугольный камень Служения Таланту.
Ну вот и наступил последний акт supermelodramы: Лулу-ВПЗР плачет. Натурально – плачет! Тихие слезы падают на пелеринку, на орден, на корзинку с бисквитами «Lefèvre-Utile» и на сам бисквит, торчащий из лулу-вэпэзээровского рта. Каким образом подмоченным оказывается еще и беретик – уму непостижимо… Supermelodrama, одним словом, разыгравшаяся при этом исключительно в моем жалостливом воображении.
– Ну хорошо, – ломаюсь я. – Поеду с вами на этот гре… прекрасный остров. И побуду, пока все не наладится. Такой вариант устроит?
– Более или менее, —
слезы ВПЗР моментально высыхают, и малыш Лулу снова отправляется к себе, на Первую мировую, за очередным орденом/медалью: на этот раз – за Верден. Чтобы снова появиться, когда призовут полковые трубы ВПЗР. Мне же эти самые полковые трубы весело наигрывают: «Ты попала, Ти! В очередной раз – попала!»
Чтобы