Мария в поисках кита. Виктория Платова
к вящей радости ВПЗР. Она даже может посочувствовать низвергнутым кумирам толпы, но пока они на коне – сочувствия от нее не жди!..
Я несколько раз попадалась на чтении имевших резонанс литературных новинок – и попадосы эти заканчивались крупными скандалами. Обвинениями в отсутствии вкуса, мозга и вменяемой шкалы эстетических ценностей. Термин «овца, питающаяся трупятиной» тоже произрос из литературных скандалов. И сколько я ни пыталась втолковать ВПЗР, что овца – животное травоядное, ничего из этого не вышло.
Теперь-то я, наученная горьким опытом, читаю не-вэпэзээровские книжки исключительно за закрытыми на семь замков дверями собственной комнаты. На пленэре, в кофейнях, в поездах и перед бюджетными утренними киносеансами для пенсионеров и школьников. Вдали от ВПЗР, ну ее в пень, тут мои воздыхатели правы. И лишь после Глобальной Ресторанной Пакости позволяю себе попасться ей на глаза с компроматом.
Каждый раз забывая, что в этом случае реакция будет совсем иной.
ВПЗР появляется на пороге своего кабинета в образе «аутичной сиротки», сослуживицы Бисквитного Лулу по батальону самокатчиков. Все движения ее замедлены, все эмоции загнаны внутрь, а в глазах наблюдается известная пустота.
Шаркая ногами и держась рукой за стену, «аутичная сиротка» идет по своим делам. И один лишь ее вид вызывает у меня приступ острой жалости. Какое там «смазать по физиономии»! Единственное, чего мне хочется в этот момент, – прижать несчастное дитя к себе, растормошить и развеселить его, а потом – показать специалистам: вдруг еще можно что-то исправить и вернуть ребенка в социум!
– Читаешь? – спрашивает у меня «сиротка» на обратном пути в кабинет. – Отличная книга и такая трогательная, я плакала. Может, попьем чайку?..
В процессе чаепития, на которое я безвольно соглашаюсь, ВПЗР пространно рассуждает о новой главе из книги, цитирует только что написанные куски, размышляет о высоком (низменном), размышляет о прихотливости человеческой натуры и делает смелые художественные обобщения.
– А как твой парень? – спрашивает она после очередного псевдоэкзистенциального кульбита.
Я, оглушенная трепом ВПЗР, оказываюсь не готова к этому вопросу. Я вообще никогда не бываю к нему готова.
– Что?
– Как твой парень? Он мне очень понравился.
– Он альфонс. Недоумок. И вообще… Малосимпатичная личность.
Неужели я (я!) произношу весь этот бред, внушенный ВПЗР?!. Нет, не я, кто-то другой, очень похожий на меня. Находящийся по ту сторону кривого зеркала.
– Да что ты!!! – делано изумляется ВПЗР. – Быть того не может!
– Может.
– Ну надо же… А выглядел таким приличным, я даже порадовалась за тебя…
– Рано порадовались, значит.
– Вот и верь после этого в писательскую мудрость…
– Я никогда не верила в писательскую мудрость. – Именно этой реплики и ждет от меня моя чертова иезуитка.