Два дня. Рэндалл Силвис
навыки, прислушиваться к оборотам речи и обыгрывать их нюансы, подмечать жесты и элементы мимики, помогающие распознавать сокровенные желания и тайные помыслы – незначительные, но говорящие детали, высвечивающие натуру человека. «Возьмите себе за привычку наблюдать за людьми и слушать, что и как они говорят, – писал Хьюстон. – Постоянно занимайтесь поиском. И где бы вы его ни вели – в магазине, в придорожном кафе, в автобусе, трамвае или на оживленной городской улице, – воспринимайте это место как свою исследовательскую лабораторию. Далее, вы должны научиться переносить свои наблюдения с реальных людей на вымышленных героев. Вы должны представлять себе своего героя полностью – не только его внешний облик, но и его внутренний мир. Вы должны представлять себе всю его биографию – детство, юность, эмоциональные травмы, успехи и неудачи, сделавшие его таким, каким он предстанет вашей волей в начале повествования. Только полностью вжившись в образ героя, растворившись в нем, поверив, что вы обладаете теми же качествами, что и он, вы добьетесь успеха. И ваш герой начнет делать тот выбор и совершать такие поступки, которые будут двигать вашу историю вперед. Вы, автор, сидя в своем удобном кресле и печатая текст, должны одновременно быть и ощущать себя своим героем – реагирующим на продвижение по службе, измену любимой и даже на автобус, несущийся к нему на полной скорости по дороге. Только полностью отождествив себя с ним, вы сможете доподлинно прочувствовать и понять, как он отреагирует на подобные ситуации. И осознаете мотивацию его поступков. И только тогда ваш герой получится ярким, правдоподобным и многоплановым».
Демарко откинулся на спинку стула и уставился на мигающий курсор. Он попытался представить себя на месте Хьюстона, вообразить тот жуткий момент осознания им происшедшей трагедии. Вот он поочередно подходит к дверям каждой из спален. Жена мертва, ее горло перерезано. Сын мертв, его горло перерезано. Дочь мертва, ее горло перерезано. Малыш мертв, заколот ударом в сердце.
Ярость, отчаяние, горе – все эти чувства, должно быть, взбурлили в голове Хьюстона, как грибовидное облако. Это облако разбухло, расплылось и заполнило каждую щелочку, каждую бороздку в его мозгу. Проникло в каждую клеточку его тела, заставив Хьюстона застыть, оцепенеть, задохнуться от ужаса.
Представить все это Демарко труда не составило. Вот он в доме Хьюстонов. Вот прошел, пошатываясь, от одной комнаты к другой – ему нужно было увидеть все собственными глазами, убедиться в том, что он подозревал. Да, он осознал, что никого из его домочадцев нет в живых, что все они умерли. Но вынести это осознание, примириться с ним оказалось выше его сил.
Да и как можно вынести гибель жены и троих детей? Когда ты сам не можешь примириться со смертью одного ребенка… Когда ты понимаешь, что никогда уже не оправишься от этого, никогда не сотрешь те образы из памяти, как бы ты ни старался. И тебя всегда будет преследовать звук бьющегося стекла, рассыпающегося мелкими осколками по твоему