Горький шоколад. Александр Власов
углу.
Ушли с иначе думающей вместе
Нелёгкие, но важные дела,
А выпало веселье той невесте,
Легко стезя с которой расцвела.
Сияли дни, и годы плыли чудно,
Но стало с ней донельзя тяжело.
Желание идти немноготрудно!
Преследуешь его себе во зло.
Неся труды великие, как море,
Выносливый становится в чести.
Ничтожному существенное горе
Начертано в игрушках обрести.
Бытующий по-своему завидно,
Духовное владычество любя,
Незрячими на то, что очевидно,
Больными всех имеет у себя.
Возможности водиться нездорово
Не даст изъять он ярому суду:
Без этих игр и воздуха такого
Такой субъект окажется в аду.
Тирану лишь у той трясины чудно,
Где пышущей не дышится красе —
В безумие завлечь ему не трудно:
Податливо завлечься рады все.
Хотя в сердцах, я слышу, бог ютится,
В одном из них ютишься только ты.
Подобное лукаво говорится,
Но с отблеском известной правоты.
Неведомой печалью всё одето,
Когда во мгле сокрыто существо,
Что многого не может и за это
Взыскуется повышенней всего.
Согласие возможно между нами,
Фигурами доступной высоты.
Господствуя над разными сердцами,
В одном из них ютишься только ты.
Не всякому найти своё в ней дело,
Певцу же в ней лучится божество!
Прекрасное равняется всецело
Невинному лишь только для него.
Влечение к обманщицам обычным
Усвоивший в убогой суете
До самого заката безразличным
Останется к эфирной чистоте.
Разительней телесное начало,
Соблазн острей в юдоли искони.
Дичать, однако, вовсе не пристало,
Всю съешь ещё свою, повремени!
Страстей хотят, а с ними жизни сущей,
Но сущее влечёт издалека
Нарядностью весьма быстротекущей,
Такой, как мелководная река.
А те, кому бесстрастие дороже,
Бесстрастие с беспамятством его,
Должны в мечтах обманываться тоже,
Приемля глубь удела своего.
Нарядностью довольно долговечной
Влечёт едва текущая стезя,
Не требуя любви чистосердечной,
Но зная то, что знать, увы, нельзя.
Мне в сумерках она предстала пьяной,
Растаяло желание моё,
Не мог я ждать итога речи пряной,
Постыло мне невзрачное жильё.
Вослед она вскричала безутешно:
«Мою теперь обитель обходи!»
Но, выбежав из комнаты поспешно,
Расслабилась у друга на груди.
«Ты скроешься – прискорбней нет урона,
Другие мне мерзей день ото дня;
Того