Поцелованные Одессой. Михаил Полищук
ребята без печали,
Среди заботливых купцов,
Мы только устриц ожидали
От цареградских берегов.
Что устрицы? пришли! О радость!
Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских
Затворниц жирных и живых,
Слегка обрызгнутых лимоном.
Шум, споры – легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет
Меж тем невидимо растет.
Неприятное ощущение от невидимо возрастающего «грозного счёта» растворяется в сумерках наступающего вечера:
Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в оперу скорей;
Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей.
«…Пушкин был захвачен удовольствиями жизни в большом городе с ресторанами, театром, итальянской оперой, блестящим и разнообразным обществом… Светскими знакомствами и театром Одесса напоминала Петербург… а морем, французской и итальянской речью на улицах, бесцензурным пропуском французских газет и беспошлинным привозом вин – Европу…» (Ю.М. Лотман. Александр Сергеевич Пушкин).
Ощущение Европы в Одессе, разумеется, возникает не только от посещения злачных мест, от прогулок по её улицам с их необычно звучащими для слуха русского названиями, запечатлёнными на русском и итальянском языках, от этнического разнообразия населения, но и от царящей вокруг атмосферы, проникнутой отзвуками вольности и жизнерадостности.
«Дух вольнолюбия был присущ тогда Одессе. Татарский Хаджибей освободился от ига туретчины. Первые украинцы были беженцами из Запорожской сечи, из тех, которые, объявив, что не хотят идти “ни под бабу (Екатерина), ни под басурмана”, скрывались в окрестностях Хаджибея, не принадлежа ни к какому государству. В первые мещане записывались, скрыв своё происхождение, беглые от своих помещиков крестьяне. Пришли раскольники, не желавшие подчиняться православной церкви. Потом приглашены были семейства из вольнолюбивых греков, которые, в надежде на своё освобождение от турок, оказывали всяческую военную помощь русским. Да и все переселявшиеся в Одессу колонисты из Бессарабии, а потом из Германии, Швейцарии, Франции были из тех, которые по разным экономическим и политическим причинам чувствовали себя угнетёнными на своей первоначальной родине и искали своего освобождения в новозарождающемся крае» (А. Дерибас).
Поцелованный духом Одессы поэт расстаётся с ней под всплеск охвативших его свободолюбивых эмоций:
Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой…
P.S. Восхищение Пушкина европейскостью Одессы, южными воротами Империи, в значительной мере объясняется тем, что «сам он есть первый европеец из русских, отдалённое детище начатых Петром I преобразований, которые повернули Россию на европейский путь развития»