Казачество в Семилетней войне. Андрей Венков
38-й – «легких войск в команду вашу больше назначено, нежели сколько нынешним летом вывесть наряжено, вы имеете потому распоряжение сделать, чтобы оные уже будущею весною по первой траве, ежели то по вашему усмотрению надобно будет, в соединение к вам с прочею конницей притти могли. А наряженные в Украине пять тысяч человек казаков, каждый о дву конь, также по вашему рассмотрению и ордеру имеют употреблены быть, где и как вы сами за полезнее рассудите»[91].
И еще одна примечательная статья – 29-я: «ежели кто в сражении пленен будет, то конечно живота лишится». Объяснялось это тем, что Фридрих пленных ставил в ряды своей армии. Но кто из прусской армии обратно перейдет и других с собой приведет, те «нашу милость и награждение получат»[92]. Так что сдача в плен приравнивалась к измене задолго до августа 1941 года.
Завершалась инструкция словами: «Одним словом, не будучи возможно ничего точно предписать, мы поручаем все вашему на месте лутче усмотрению и благоразумному рассуждению…»[93]
Таким образом, в поход двинулись в октябре 1756 года, но воевать собирались «будущею весною по первой траве». Одних казаков держали под надзором, чтоб чего не натворили, других готовились пускать в набеги, а третьих ждали к армии только будущей весной. Очень уж громоздко все собиралось и начиналось.
17 ноября Апраксин писал Елизавете Петровне, что войска вступают в Курляндию и Лифляндию. Что касается казаков, то названы лишь Чугуевский полк и триста донских казаков, которые расположились в Курляндии в кантонир-квартирах около прусской границы. Некоторые пропали из поля зрения командующего – «от некоторых полков, а именно: Нарвского и Рязанского гренадерских конных, и Молдавского гусарского, и команды ставропольцев, и казанских татар, когда в поход выступили и где находятся, никаких рапортов в получении не имею»[94]. Фельдмаршал опасался утомленности конского состава и потому собирался действовать осторожно – «сколько собрание конных войск и нынешнее годовое время позволит, малые движения чинены будут и ныне предусматриваю, что кажется возможно в Курляндию полков и донских казаков еще прибавить»[95].
Худо-бедно, но иррегулярные войска к границе приближались.
Таблица 1. Вооружение башкирской, мишарской и калмыцкой команд, направленных в 1756 г. в Лифляндию
Вооружение башкир, мишарей, калмыков показано в таблице. Как из нее видно, лучше вооруженными были калмыки. Больше половины из них – 64,5 % – имели огнестрельное оружие, и лишь треть (37,2 %) была вооружена луками. А.А. Керсновский, считавший, что калмыки были вооружены исключительно луками, ошибался. Для ближнего боя 97,6 % калмыков имели копья, а 12,9 % – сабли. Таким образом, они могли участвовать как в перестрелках, так и в ближнем бою. Характер вооружения мишарей показывает возможность вести перестрелки (у 16,9 % в команде ружья, а у 85,1 % – луки) и участвовать в кавалерийских делах: 48,6 % имели копья, а 40,7 % – сабли, которых было вдвое
Семилетняя война. Сборник документов… С. 73.
Семилетняя война. Сборник документов… С. 71.
Семилетняя война. Сборник документов… С. 74.
Семилетняя война. Сборник документов… С. 77.
Семилетняя война. Сборник документов… С. 78.