Казачество в Семилетней войне. Андрей Венков
и рассыпному строю, обгоняли свои первые две линии и охватывали фланги противника. «Каждый кавалерийский офицер обязан твердо зарубить себе в память, что для поражения неприятеля нужно только два дела: первое – атаковать его с наивысшей скоростью и силой, второе – охватить его фланги», – считал Фридрих II[72].
В атаку кавалерия могла броситься с 1800 шагов. При сближении переходить на полный карьер, смыкаться тесно – колено к колену – без интервалом меж эскадронами первой линии и тем самым сметать противника, не доводя дело до рукопашной. К рукопашной прусское командование относилось настороженно. Как считал король, «в этом случае решает дело рядовой, а на него положиться нельзя»[73]. Как показала последующая практика, в одиночном рукопашном бою на саблях пруссаки уступали «природным наездникам» – казакам и венгерским гусарам.
При преследовании конницей, считал Фридрих, надо было настигнуть голову бегущих, остальные, которые при этом будут обогнаны, и так станут добычей преследователей. Впрочем, Фридрих был уверен в профессионализме и инициативе своих кавалерийских офицеров: «Король приказывает всем командирам эскадронов: после первой атаки действовать по своему усмотрению…»[74] Командный состав довел свои навыки ведения конного боя до автоматизма. Генерал Цитен однажды сказал королю: «В ту минуту, когда я вижу противника, у меня уже готовы все распоряжения»[75].
Командир кавалерии Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц сочетал талант полководца, смело и быстро маневрирующего и стремительно атакующего, и навыки индивидуального бойца: попадал из пистолета в подброшенный талер, мог на лошади спрыгнуть с моста в реку.
В целом считалось, что пруссаки создали универсальную конницу. «Хотя прусские кавалеристы и уступали так называемым природным всадникам (например, русским казакам и калмыкам или венгерским гусарам и пандурам) в индивидуальном наездническом мастерстве, но, рассматривая достижения прусской конницы в сравнении с регулярной кавалерией всех стран Европы, можно с уверенностью сказать: превзойти этот опыт не смог никто»[76].
В прусской армии была налажена транспортная система, а в городах – система магазинов для армии.
Слабым местом армии постепенно становилось пополнение ее за счет пленных. Как писал швед на прусской службе, генерал Гордт: «Мы взяли в наше войско много пленных австрийцев – частью силой, частью с их согласия»[77]. Их количество рано или поздно должно было перерасти в качество.
Подготовка к походу. Выступление. Концентрация у границы
Елизавета Петровна утвердила представленный ей 30 марта план войны и повелеть соизволила расположить войска так, чтоб их готовность венскому двору «ободрением» служила.
6 апреля Конференция приняла решение о концентрации войск на границе. 28 пехотных и 3 сведенные из гренадерских рот гренадерских полка должны были стать в Курляндии и около Риги по Двине. Кирасирские