Фельдмаршал в бубенцах. Нина Ягольницер
дал мерзавцу голыми руками выхватить у него прямо из-под носа уже дозревавший плод. И один Господь теперь знает, что за судьба уготована Мак-Рорку. Не лежит ли он уже на дне Лагуны с отрубленными руками, выложив перед смертью полковнику все, как на последней исповеди…
Лодка уже шла по Каналаццо, стиснутому с обеих сторон фасадами зданий. Здесь, у этой торной водной дороги, Венеция вздымалась перед своим гостем прямо из волн, ослепительная в красоте колоннад и куполов. Но Руджеро знал, что днем на белых ступенях и статуях отчетливо виден мох. А уж о паутине узеньких канальцев в глубине города, где верткая гондола с трудом крадется по тинистой воде, едва не скребя бортами о заплесневелые стены домов, он и вовсе предпочитал не вспоминать. Но вот по правому берегу показались купола старинной церкви, и вскоре впереди замаячили остатки злополучного моста Риальто, обрушившегося еще в отроческие годы отца Руджеро8.
Лодка подошла к уже знакомому читателям особняку, там и сям скупо озаренному огнями в окнах. Нос суденышка ткнулся в ступени причала, и монах встал, хватаясь за массивный поручень и нащупывая ногой первую ступеньку. Господи, как он ненавидел этот лягушачий город!
Руджеро не взялся бы толком даже объяснить, зачем несся сюда в такой спешке… Он потратил битых два часа на уничтожение всех улик в своем застенке. И теперь ярость пополам с тревогой жгли его столь невыносимой мукой, что он не мог оставаться в неведении, даже если сейчас ему предстояла новая стычка с Орсо, который, конечно, не преминул бы подчеркнуть свою победу над доминиканцем.
Огромные двери уже распахнулись, выпуская на лестницу широкую трепещущую полосу света. Монах коснулся благословляющей дланью склоненной головы лакея:
– Сесто, полковник Орсо в особняке? – проговорил он возможно ровнее, а лакей истово закивал:
– Да, святой отец. Прикажете что-то передать?
– Нет, не нужно, – Руджеро рассеянно нахмурился, – сейчас время смены караулов, негоже мешать службе.
– Так сегодня караулы господин капитан проверяет, – с готовностью пояснил лакей, – его превосходительство приехал с каким-то молодым оборва… виноват, со служивым из малых чинов. На кухню его отослал, беседу учиняет. Может, однополчанина какого родственник…
Руджеро невольно встрепенулся, но лакей поднял выше шандал:
– Святой отец, извольте наверх пожаловать. О вас уже час, как их сиятельство спрашивали. В малой библиотеке ждут, очень волнуются.
Руджеро замер:
– Что?
– Так за вами уж скороход с письмом послан, – Сесто снова торопливо поклонился, – я-то вовсе подумал, что ваша милость потому и пожаловали.
Но Руджеро уже не слушал, устремившись вверх по лестнице и забыв об Орсо с его кознями.
Одинокий фонарь горел на крюке у дверей библиотеки, и Руджеро невольно ощутил себя мошкой, с неистовым восторгом несущейся на этот
Мост Риальто, самый старый из четырех мостов через Большой канал, изначально был деревянным и не раз рушился. В конце 16-го века был отстроен из камня и сохранился в этом виде по сей день.