Лемурия. Александр Уваров
я сейчас!
Остановился на секунду и, переведя дыхание, произнёс:
– Цветы забыли. Букет. Жене генерального.
«И хорошо, что рейс задерживается» подумал Вениамин.
Тем утром он проснулся необычно рано, в половине девятого.
Необычно.
Он привык уже к неспешному, замедленному до крайности течению жизни в этом маленьком курортном городке. Привык к тому, что в этих разморенных вечным солнцем местах минуты из древнего сосуда времени стекают медленной, тягучей патокой, так что и самым ленивым взглядом можно отследить размеренное, долгое, усыпляющее движение их.
Привык (и быстро привык) он к тому, что никуда не надо здесь спешить. Стремиться. Бежать.
Нечего ждать. И желать уже ничего.
Всё уже есть. И всё – было. А будет…
Только ещё одно утро. И ещё один день. И ещё один жаркий полдень. И ещё один душный вечер.
Ну, разве что… Вечер – с грозой. А полдень – не на пляже, а в городском парке.
Патока времени останется всё такой же густой. И медленным будет течение её.
Ровным и вечным.
И потому научился он поздно вставать. Чем позже встаёшь – тем меньше надо прожить. После полудня остаётся маленький, совсем маленький кусочек дня.
Его несложно как-нибудь…
Но в тот день проснулся он рано. Необычно рано. В половине девятого.
Первое, что он увидел: красные цифры на электронном табло будильника.
Восемь часов тридцать две минуты.
Жар от деревянных панелей.
Дверь комнаты выходила в галерею с восточной стороны. Своды и арки галереи не спасали от утреннего солнца, не закрывали от него.
Солнце быстро нагревало крашеную дешёвым коричневым лаком дверь и дверные панели, раскаляясь и стремительно выгорая, ежеутренне изгибались под действием жара, с каждым днём всё более и более оступая от дверного косяка, и в расширяющуюся щель проникал поток жаркого, густо замешанного на пыли и мучнисто-белом песке тяжёлого воздуха.
И вместе с ним сквозь щель проходил ослепительный свет.
Свет нового дня.
И в свете этом увидел он…
– Останови машину!
Она похлопала водителя по плечу.
– Как его зовут?
– Викрам, – подсказал Вениамин и испуганно покосился на нахмурившегося шефа.
– Викрамчик, останови! – крикнула Ирина. – Stop here! Ну давай же, тормози!
Викрам послушно надавил на педаль тормоза, остановившись прямо посреди дороги.
– Это же он! Он! – радостно воскликнула Ирина и захлопала в ладоши.
– Кто? – недовольно пробурчал муж.
– Писатель! – не унималась супруга. – Известный писатель! Боже мой, я же его только на презентациях видела, мельком, буквально… Михаил Искандеров! Он здесь!
Алексей пожевал верхнюю губу и хмыкнул недовольно.
– Ты даёшь! Нашла чему радоваться! Кому, вернее… Подумаешь, писатель. Голытьба эти писатели. Дешёвка! Трепло