Лемурия. Александр Уваров
и «мерседесах», бродяг этих вовсе не замечали.
Эмигранты среднего достатка (к которым относил себя и Михаил, справедливо признавая пр и том, что изрядно потощавший его кошелёк служит пропуском разве что в самый начальный подкласс самых скромных середнячков) бродяг замечали, но сторонились, не смотря на все попытки последних наладить неформальный контакт.
«Эй, брат! Френд! Амиго! Трава нужна? Я такое место знаю! А кран нужно починить? Тут сантехника плохая… Да я в России инженером был, а не сантехником! Эй, мистер! Френд! Русская народная песня – на заказ! Без музыкального сопровождения!»
«No, thanks…»
«Павиан тебе брат!»
«Отвали! В Нахабино на таких собак спускают!»
«Коля, не подходи к нему! И не торгуйся… Что значит – дёшево? Да посмотри на него, он же грязный как дворняга!»
«Get lost!»
«Сам ты бастард! Гражданы и джентельмены, кому помочь с разгрузкой мебели?»
Живучее, неистребимое племя российских бродяг, осевших в Нараке, увеличивалось с каждым днём.
Наслушавшись рассказов о прелестях южного края, где круглый год лето (какое это чудо! как изнуряет голодного и несчастного человека суровая и затяжная российская зима!), где не надо платить за жильё («да хоть под пальмой спи – никто мешать не будет!»), где продукты дёшевы, а кокосы с ананасами – так и вовсе бесплатны, где километры бесплатных пляжей и целый океан, и тоже совершенно бесплатный – многие, многие искатели лёгкой доли, собрав на отнюдь недешёвый билет последние деньги (а не набравшие и такой суммы – на перекладных с божьей помощью), добрались до райских мест.
Вот только…
Кто-то из них, быть может, и стал счастлив. Или просто успокоился, добежав до желанного берега.
Но – не все. Не все.
«Из этих вот…» понял Михаил.
– Да нет, похоже, не фея ты, – хриплым спросонья голосом произнёс Михаил и покачал головой. – Скорее, демон утреннего бодуна. Как в нумер забрался?
И покосился на окно, едва просвечивающее белым прямоугольником сквозь плотно задёрнутые красные шторы.
– Да не! – успокоил его мужик. – Я как порядочные люди, через дверь… Ты там… на пляже, в баре… перебрал вчера.
Мужик усмехнулся и потёр ладонью сизую от щетины щёку.
– Я вот так и подумал, что потеряешь сумку. У тебя сумка была. Синяя такая, джинсовая ткань. Тут многие такие носят… Иды вот рано утром по улице, возле вот этого дома, в кустах – синеет что-то. Присмотрелся – она, сумка. Поднял, потряс – ключи в кармашке звякают. От номера, от комнаты этой. Я так и понял, что это твоя. Я же знаю, кто где живёт, кто какую комнату снимает. Я же местный!
Последнюю фразу он произнёс с явной гордостью и даже некоторым самодовольством.
– Вот и принёс. Ты, конечно, дверь не закрыл… Ну, я и подумал: дождусь, дескать, как человек проснётся…
– Понятно, – перебил его Искандеров. – Благодарствую, таинственный незнакомец. И как тебя зовут, любезный?
– Бурцин Мирон Савельевич, – тотчас представился гость и склонил голову в церемонном