Париж в настоящем времени. Марк Хелприн
занимались бизнесом?
– Я?
– Нет, суслик на пригорке.
Поначалу Жюль не понял, для француза сарказм неприемлем в такой обстановке, да и слово «суслик» отсутствовало в его английском словаре. Но потом до него дошло.
– Нет, я никогда… даже близко не стоял.
– А следовало бы. Можете выслать мне запись по электронке?
– Я пока еще не научился этим штукам. Могу записать кассету…
– Нет, вы должны прислать мне это на мейл. У нас в октябре заседание правления. Если тема будет готова, ее нужно будет оркестровать, записать и оформить права. Вам придется поехать в Лос-Анджелес, чтобы дирижировать оркестром.
– А что это будет за оркестр?
– Не знаю. Лос-Анджелесский филармонический, или киношный, или еще какой. Музыкальные консультанты говорили, что в Эл-Эй можно заполучить такие вещи, и гораздо быстрее, и качеством лучше, чем в Нью-Йорке. Думаю, что все уже на низком старте. Нужна только музыка. Даже если вы отправите пленку «Федексом», это будет слишком долго… Слушайте, мы весь свет обскакали в поисках музыки. Может ли кто-то помочь вам с мейлом? Нынче все так делается.
– Наверное, дочь может. Будет отпускать шпильки, потому что я не интересовался подобными вещами. Скажет: «Я тебе говорила».
– «А я тебе говорила».
– «А я тебе говорила», – повторил Жюль.
– Нет, без нажима. «А я тебе говорила».
– «А я тебе говорила».
– Превосходно. Но должен вас предупредить. Никаких гарантий. Если бы вы захотели обсудить условия сейчас, мы могли бы заплатить вам аванс. И в случае, если не сложится, вам бы не пришлось полагаться на авось. Конечно, если вы принесете именно то, что нам нужно, вы окажетесь в более выигрышном положении – теоретически, конечно.
– Но не на практике?
Джек хрюкнул:
– Это же Рич Панда. А я его правая рука. У меня достаточно денег, чтобы купить несколько государств, и я уже давно в пенсионном возрасте, но Рич Панда по-прежнему вызывает у меня дрожь в коленках.
– Не думаю, что кто-то мог бы заставить мои коленки дрожать. Нет таких больше, – сказал Жюль.
– Может быть, но не рассчитывайте обойти Рича Панду в переговорах. И не думайте, будто ему непременно понравится то, что вы принесете. Он очень чувствителен, как взведенная бомба. И делает все, что хочет.
– Понимаю. Я тоже.
– О! Это может оказаться очень интересно. Но позвольте привести маленький пример, ничтожный и вовсе не самый показательный. Мне бы не следовало вам это рассказывать, но я чуточку перебрал. Со мной, знаете ли, это случается иногда. Как и с Шайенн.
– Шайенн?
– Это третья жена Рича, тренерша по пилатесу, моложе его на тридцать пять годков. Тело у нее, блин, как у статуи Свободы. Когда она появляется на вечеринке в саду в открытом сарафане, то все мужики в радиусе мили ходят как под кайфом. Ее надо видеть. Невероятное зрелище. Мы с ней летели вместе на вертолете к ним в Ист-Хэмптон. Когда Рич был ребенком, в Саут-Хэмптоне не было ни одного еврея. Он попал туда однажды, когда ему было