Начать Бесконечность. Дмитрий Анатольевич Лобачевский
дядька, со слов ветеран боевых действий прошедший Чечню, Афган, «Французский легион»; и, что самое главное, он не был в курсе нашей повседневной жизни, вообще никто не был в курсе. Воевавший всю жизнь двух метровый, ста пятидесяти килограммовый, ускоглазый на всю душу и голову больной, тупой отморозок командовал батальоном. Трудно было не подчиняться его приказам. Его вены были как мои пальцы, рука как моих две ноги, кулак как голова, подбородок похож на жопу и по форме, и по размерам.
С его приходом, батальон получил много нового имущества, и со временем поняв, что тот продает военное имущество в больших количествах, поразмыслив, что нам оставалось около восьми месяцев до дембеля «мы начали продавать больше, чем в первый раз и больше, чем сам комбат». Махров был вообще «безбашенный», что б привлечь своё внимание кидался в нас шишками, землей, камнями. Придя командовать батальоном, на следующий день травмировал бедного командира роты, ударом ладошкой отправив его в госпиталь, причем вся эта сцена происходила на плацу во время развода личного состава. Во избежание ещё жертв командир батальона, просто больше ни с кем не общался; команды, поручения, приказы все получали через рупорт или по общей громкой связи. Он имел корейскую внешность, и за месяц его командования в части пропало около десяти собак. Майор Махров уж очень любил за частью топить баню и жарить шашлыки. Пропал наш друг и боевой товарищ собака дворовой породы по кличке – «Нохча». С самого начала находилась с нами, приютил Руслан – мой товарищ по службе, он по национальности Чеченец. Нас тех, с кем делал все дела и аферы было пять человек; с первого и до последнего дня службы держались вместе; это Азиат – Айзарат Маллахметов; Шамиль – Шамиль Абдурашидов; барон, баро, земляк, земеля – Витя Иванов; мороз – Валерик Морозов; и конечно же я, все меня называли «Плат». Шамиль больше всех ненавидел комбата, так как тот съел его Нохчу. Шамиль даже рассчитывал Нохчу к себе домой, в Москву забрать. Потеря была велика, но мы держались и из-за последних сил, порой силой держали Шамиля. Шамиль постоянно ждал час расплаты, оставаясь наедине, в тишине было слышно, как тот представлял свою месть.
Честно говоря, сами чутка тоже устраивали дедовщину в армии. Дедовщина – есть порядок. Мы напрягали молодой призыв бегать в магазин, заправлять постель, убирать за нас, стоять на шухере, могли всячески подколоть, но ни когда не применяли физическую силу. К себе на склад купили пианино, гитару, диван, кресла, современный телевизор, сделали косметический ремонт, «родили» даже бильярдный стол. Вот так мы дослуживали оставшиеся полгода.
Под конец службы всем хотелось больше взять с этого «дурдома». За забором замаячили наркотики, поначалу пошла травка, но некоторым этого было мало, а тем кому мало – это Азиат и баро. По их венам потекли подарочки с Афганистана. Я ни в коем случаи не вмешивался в то, что они творили с собой, и сам никогда не пробовал. Нам троим просто этого не хотелось, обкурившись плана, наблюдали приход, как их крутило и дергало,