Могильный переплёт. Евгений Бриз
материал, ты должен находиться в самой гуще событий, в эпицентре.
Оказались, Вадим Витальевич, можете гордиться собой и своей работой.
Как я и предположил, еды нам не хватило. Мы заказали ещё по порции драников с мясом цыплёнка. Я попросил чашку чёрного кофе без сахара. И как можно скорее. Чувствовал, что вновь начинает клонить в сон.
– Что же с нами происходит?
Я попытался взбодриться и по-собачьи встряхнул головой. Пабло уже сопел, откинувшись на спинку стула. И что меня дико поразило – он делал это с открытыми глазами.
– Ты спишь? – спросил я. Оператор молчал, устремлённый в пустоту взгляд застыл как на картине. – Ну и дела.
Я взглянул на часы – только полвторого, снабженца ждать не меньше полутора часов. Передо мной появилась чашка кофе, и я не видел, как её принесли. Я заворожено уставился на чёрную дыру в столе. Она испускала пар и гипнотизировала бездонной глубиной. Но я понимал, что у всякой чашки, как и у любого человека, есть дно, просто иногда мы его не видим, из-за чего может показаться, что перед нами целая бескрайняя Вселенная, неизведанный загадочный мир. Хотя на деле это всего лишь крохотная частичка бытия. Многие люди столь же ничтожны по объёму в масштабах космоса, как и чашка кофе.
Кажется, я увлёкся. Черная дыра поглотила меня, бережно и аккуратно.
21 июня
Петух надрывал гортань на совесть, словно участвовал в петушином конкурсе народных исполнителей. Мне захотелось его ощипать и сварить суп. Потом залаяла собака, я не выдержал и открыл глаза. Незнакомую комнату заливал яркий солнечный свет, пробиваясь сквозь небрежно отвешенные шторы. Я лежал на диване, ноги запутались в простыне и пододеяльнике, подушка наполовину выбилась из наволочки. Мне не потребовалось уймы времени, чтобы понять – я не помню, где я и как здесь оказался.
Определённо, это был сельский дом. Я привстал на локти и осмотрелся. Напротив стоял шкаф с сервантом и книжными полками. Справа – кресло с разбросанными на его спинке и подлокотниках вещами. Среди них я узнал и свои белые штаны. Рубашка валялась и вовсе на полу. За креслом находился журнальный столик, заваленный газетами и переполненными шелухой от семечек кружками. Вполне приличный по деревенским меркам телевизор с плоским экраном и солидной диагональю.
Я не без труда встал, натянул штаны и, покачиваясь, подошёл к окну. Растущие деревья заслоняли обзор, мне удалось разглядеть лишь часть забетонированной дороги и собачью будку. В этот момент за спиной прозвучал до боли знакомый голос. Нет, голосок:
– Уже проснулся, городской плохишь?
Я застыл в полуобороте. Мне показалось, неловкое молчание в ту секунду не смели нарушать ни петухи, ни собаки. Пухлая девица с румяными щеками и светлыми волосами, собранными в пучок, смотрела на меня с заигрывающей улыбкой. Я узнал её за долю секунды до того, как обернулся. Птичью трель, выступающую в роле голоса, забыть было сложно. Мне стало не по себе.
– Вы