Моя практика. Михаил Декан
был явиться в его дом в пригороде Дублина.
Калейдоскоп красок предместий, полностью погрузившихся в осень, на минуту захватил сознание, отключив неприятные предчувствия.
Карты по-прежнему говорили, что ввязываться в это не стоит, но я должен был помочь другу. В конце концов, это был уже вызов самому себе. Остаться врагами с одним из мощных колдунов мира и, скорее всего, слечь с такими же симптомами, как у того бедолаги, а то и страшнее, или найти общий язык.
Он сидел передо мной и даже не пошевелился, когда меня впустили в кабинет. Скорее всего, это был кабинет. Массивная мебель, много книг и малахит, украшающий стены и арку из балясин, обрамляющую вход. Внутри было темно, свет исходил только от окна с тюлем и тяжелыми шторами. Всю комнату наполнял сильный дурманящий запах чего-то сладкого. Скорее всего, смесь из трав, которые должны были меня ослабить или добавить силу моему собеседнику. На его руках красовались два золотых перстня с рубинами, которые обрамляли две змеи, смотрящие друг на друга – скорее всего, эта пара колец коллекционные, сделанные на заказ. На мизинце красовалась черная печатка.
Колдун смерил меня взглядом. Он был явно младше меня, но кто знает, может, он умел замораживать время.
– Ну что? – произнес он по-английски глубоким хрипловатым басом. – Это ты сеешь смуту?
Вроде как спросил он это с юмором, но мне казалось, что шутить он не в настроении.
– Можешь звать меня Алим, – поднялся он с кресла, и я увидел, что он полный, а на ногах у него арабские удлиненные туфли из золотой парчи с зелеными и красными вставками.
Он предложил мне выпить. Отказываться было неуважительно. Сам он не пил.
А комната все наполнялась дымом от тлеющей сладкой травы.
* * *
– Мое второе имя Гафур. Милосердный. Мне лишние грехи не нужны. Ты не напрашивался помочь тому дураку, но до него должно наконец дойти, что если Алим Гафур просит, надо это выполнять, а не вести себя, как мелкий лавочник.
С этими словами он дал понять, что разговор окончен.
Почти весь диалог мы вели на старом арабском диалекте, который не использовался уже лет триста. Я не говорил на нем давно, но едва Алим произнес первую фразу, в памяти всплыло все, что нужно.
Я смог его уговорить, но фраза "теперь ты мой должник" неприятно царапнула. Общего языка мы не нашли, да и, как мне показалось, не особо искали. Алим был самодостаточен и не нуждался в друзьях. Вряд ли он вообще мерил людей такими категориями. Ненависти тоже не возникло. Он отпустил меня с нейтральными чувствами, хотя я отчетливо понимал, что лучше больше не переходить ему дорогу. А где-то в глубине чувствовалось, что мы еще встретимся.
На следующий день нашему горе-клиенту полегчало. Пятна начали сходить, и он перестал бредить.
Мой приятель тоже почувствовал себя лучше. Ломота в костях уходила.
Колдун все же произвел на меня впечатление. Он напоминал мне одинокого льва. Ленивого, но сильного,