Письма до полуночи. Максим Сонин
хотела ее поддержать, – сказала я – это была чистая правда.
– Молодец, – сказала Таня. – Я ей вчера написала ВКонтакте, но она не ответила.
– Она редко отвечает, – сказала я.
– Я так и подумала. Как она? – спросила Таня.
Она облизнула губы и посмотрела в сторону, будто заметив движение у меня за спиной. Я обернулась и увидела полуголые кроны деревьев. Неподвижные скелеты. Я снова посмотрела на Таню и улыбнулась – у нее за спиной, на гранитной стене кинотеатра, висел плакат фильма «Сиреневый дождь», на котором очень похоже облизывала губы Сирэн Де Валó.
– Как Алиса? – спросила Таня – она осторожно провела рукой у меня перед глазами.
– Нормально, – сказала я. Я не знала, как Алиса себя чувствует, и вряд ли смогла бы точно описать ее состояние.
Мы покурили молча, глядя на людей, перебегающих улицу в неположенном месте, потом так же молча затушили сигареты о парапет. Еще десять минут назад я больше всего на свете хотела закурить, и вот я уже хотела только того, чтобы эта сигарета оказалась последней. Я провела фильтром по каменной кладке, оставляя на ней черный след.
– Нам пора, – сказала Таня.
Мы прошли сквозь два ряда стеклянных дверей, заклеенных черным полиэтиленом, и оказались в шумном вестибюле.
Я внезапно испугалась, что мы встретим кого-нибудь из школы. Не то чтобы мне было стыдно появляться где-то с Таней. Наоборот, я подумала, что ей может быть неудобно объяснять, почему она проводит время с такой девушкой, как я. А ответ простой – потому что мы были знакомы уже девять лет, и никакие изменения социальных структур класса уже не могли повлиять на нашу дружбу. В первом классе мы сидели за соседними партами – во втором уже за одной. Когда наш класс стал медленно, но верно превращаться в социальную паутину, я опасалась, что Таня, которая стала больше общаться с «популярными» девушками – Лизой и Мирой, – отдалится от меня. Не то чтобы я могла сформулировать этот страх, но, уже когда я снова стала чувствовать, что наша дружба в безопасности, я заметила, что в течение нескольких лет тяжело переживала каждое Танино «Я иду гулять с Лизой», «Я иду в кино».
Таня на мгновение обернулась:
– Девятый зал.
Мы пробрались сквозь толпу и вскоре очутились в конце недлинной очереди. Старушка, напомнившая мне Екатерину Викторовну, взяла у Тани билеты и отточенным движением, удивительным при том, как дрожали ее пальцы, надорвала их. Мы вошли в темный зал, и Таня указала на пятый ряд:
– Сюда.
Во время рекламы она молчала. На экране промелькнули Том Хэнкс и Мерил Стрип, Майкл Фассбендер. Несколько незнакомых лиц. Я в который раз пообещала себе больше смотреть кино – столько всего интересного произошло на экране за десять минут рекламы. Я редко смотрела фильмы одна, потому что никогда не могла придумать, что посмотреть, – все казалось слишком длинным. Я перелистывала страницы подборок «ста лучших фильмов всех времен», а в конце концов смотрела очередной документальный фильм Хьюи Каретки про сексуальное рабство в ИГИЛ.
Это на самом деле не совсем правда. Я довольно часто смотрела что-то фоном к жизни.