Барселона. Проклятая земля. Хуан Франсиско Феррандис
загадочный взгляд на море:
– Ты спас город и спас меня.
Фродоин был глубоко растроган, увидев в ее зеленых глазах благодарность. Хотя Годе было чуть больше тридцати, в ее душе как будто хранилось знание предков, опыт всех поколений женщин, которые прожили с Барселоной каждое мгновение до единого.
– Я думаю, это правильный путь. Для начала мы должны вспахать эту землю.
Фродоин прикоснулся к ее руке, она ответила взглядом сообщницы. Они здесь вдвоем, и оба понимают, как опасно продолжать то, что возникло между ними в крипте. Если их обнаружит Нантигис, по готскому закону они должны сделаться его рабами – или, возможно, тело епископа будет вывешено на одной из городских башен.
Оба они уже имели опыт тайного нарушения обетов, но сейчас все было иначе: помимо запретного влечения, было и прочное основание, некий сговор неясной природы, в котором оба хотели участвовать.
Все их сомнения развеялись в этом долгом взгляде, улетучились из мира, и Фродоин с Годой поцеловались, стоя над Средиземным морем. Старое море было свидетелем сближения двух далеких звезд, как будто предназначенных для такой судьбы. Года проявила больше осторожности и отвела Фродоина в старую башню, по виду заброшенную. Женщина еще загодя принесла туда свечи и разложила чистые циновки. Фродоин почувствовал, что задыхается от желания. Года источала пленительную женственность, он раздевал ее ласково и страстно.
Года даже не подозревала, что способна так вожделеть мужчину. Своего первого мужа, за которого ее выдали родители, она по-настоящему любила; второй вызывал у нее отвращение, но Годе пришлось согласиться на этот брак, чтобы остаться в живых. А сейчас она впервые выбирала сама, и это возбуждало ее больше всего. В молодом епископе Года видела себя. Они были полны жизни и готовы поставить эту жизнь на кон ради избранной цели и ради такой вот встречи.
Года отдалась на волю пламени, которое давно рвалось наружу. Ей нужно было почувствовать Фродоина внутри себя, слить вместе их бурные потоки энергии. Фродоин целовал ее в шею, отстраняя черные пряди, она гладила его вьющиеся волосы и спину. Она хотела перешагнуть запретный порог вместе с ним. Лаская друг друга, они избавились от одежд, им не терпелось ощутить прикосновение кожи к коже. И когда плоть прошлась по плоти, желание пронзило их как луч, но они хотели дать наиграться всем пяти чувствам. Фродоин был в упоении от этого стройного тела, которое извивалось под его руками, его губы странствовали повсюду, он хотел услышать, как стонет эта женщина. Да, он совершал тяжкий грех, но остановиться уже не мог.
Года откликалась на каждое его прикосновение. Ей не хватало воздуха, кожа трепетала, сделавшись необыкновенно чувствительной. Терпеть эту сладкую дрожь уже не было никакой возможности, и Года распласталась на нем сверху, исследуя мужское тело в бисеринках пота; естество его застыло в напряжении, но Года не желала торопиться. Наслаждение плоти сливалось с другим чувством: она сознавала себя женщиной, хозяйкой