На черной лестнице (сборник). Роман Сенчин
могу я ни о чем говорить.
– Посоветуй хоть что-нибудь.
Протяжный вздох в ответ.
Выпил еще «Привета». Хукнул, захрустел огурцом. Опьянение после этих порциек начало возвращаться. И раздражение, потребность сидеть и жаловаться уступили место желанию просто поболтать, рассказать, что я на самом деле увидел, про метро, на котором Людмила наверняка никогда не каталась… Я отвалился назад, оперся спиной о тумбочку и игриво, почти нагло спросил:
– Слушай, а почему ты не спрашиваешь ничего? Как там в Москве? Мне б лично интересно было послушать…
Кривоватая усмешка, от которой я снова протрезвел. И замогильный какой-то голос:
– Я там не была, мне неинтересно. Прости. – А после паузы, как бы вскользь, Людмила бесцветно бормотнула: – Игорь новый спектакль ставить решил. Уже репетирует.
– Да? – тут же инстинктивно заинтересовался я, на минуту забыв о своих неприятностях. – Что за пьеса?
– Не знаю… Подбирает актеров сейчас.
– М-м… – Знакомо, приятно защекотало в груди, кончики пальцев стало пощипывать. – Ясненько… – И, наверно, чтоб притушить волнение, пошутил: – Тебе-то, надеюсь, роль уже есть?
– Я бы и не согласилась. – Людмила поморщилась и по-женски, невидяще, посмотрела в окно. – Для меня это в прошлом далеком. Я уже всё, кажется… – Сказано было с болью и горечью, но и театрально так, слишком выразительно, и я вспомнил, что у нее нет таланта, и стало неловко, и готовая было прорваться жалость к ней исчезла. И на кухне сразу запахло вареным молоком, чем-то подкисшим, аптечным…
Налил половину стопки, поднес ее ко рту и, перед тем как выпить, саркастически так пожелал:
– Ну, пускай ставит. Флаг ему в руки. – И когда пил, заметил удивленные глаза Людмилы.
Закусил, повозился на табуретке. Людмила продолжала смотреть на меня… Попросил:
– Можно покурить? Курить очень хочется.
– Кури. Только дверь прикрой.
Сходил за сигаретами, плотно закрыл кухонную дверь. Людмила поставила передо мной стеклянную чистую пепельницу – видно, давным-давно в ней не лежало окурков…
– Понимаешь, Люд, – начал я, сделав несколько первых, вкусных затяжек и наблюдая, как никотин сглаживает, смягчает хмель во мне. – Понимаешь, решил я бросать это дело. Н-ну, с театром, в смысле… Всё я понял в Москве, насмотрелся… Надо браться за ум. Еще два года – и в институт поздно будет… Хочу на исторический попробовать. Когда-то историей увлекался очень, сам даже учебник собирался писать, по гражданской войне… Хм… А театр… Да нет, интересно было, нравилось, когда букеты, перевоплощение, а теперь…
– Ты что?! Перестань! – наконец перебила, чуть ли не закричала Людмила. – Ты же им только и жил! И не сможешь… Не поступил, ну и что? И забудь.
– Да не поступал я! – в свою очередь перебил я, тоже почти выкрикнул это, и отметил, что реплика получилась искренней. – Не стал поступать. Не хочу… не могу… Лицедейство всё это, фигня. – Еще раз втянул в себя дым и бросил сигарету в пепельницу. – Всю дорогу