На черной лестнице (сборник). Роман Сенчин
я не хотела, чтоб так… Чтобы так получилось… Это неправильно… – Она снова потерла виски, и на этот раз как-то искренней, и выражение лица на несколько секунд стало таким, как у человека, который вдруг почувствовал, что сходит с ума, и пытается сопротивляться. – Что-то не туда я совсем… Я очень долго говорила с собой об этом, а теперь… Столько было слов, и вот – ни одного сейчас нужного…
– Знакомое состояние. – Я наклонил бутылку над ее рюмкой: – Выпей, тут чуть-чуть осталось. Поможет, Люд.
– Не надо. Мне хватит… Я закурю лучше. Можно?
– Естественно… – подвинул ей сигареты, вылил остатки водки себе. – Ладно, Люд, за всё, как говорится, хорошее.
Она дала мне выпить и закусить и заговорила снова:
– Знаешь, как я теперь ненавижу, когда люди жаловаться начинают! Всегда себя сильной считала, а вот такое случилось, и – полное какое-то… как плита бетонная рухнула… И – веришь, нет – кажется, что жизнь – кончилась. И Мишутка даже не спасает. Не могу я ему по-настоящему, всей душой радоваться… Я даже… Знаешь, я стала тех, кто детей своих… – Людмила громко, неприятно взглотнула, – тех матерей, которые детей бросают, стала понимать. Только не подумай, что я!.. Стала понимать, каково им…
– Да, конечно, понятно, Люд, – кивнул я и поднялся.
Ее испуганное:
– Ты куда?
– Сейчас… Это… в туалет на минуту.
Она сунула дрожащую сигарету меж губ. Столбик пепла упал на клеенку. Я отвернулся, вышел из кухни.
4
– …Вот ему скоро год, а он не знает, что такое… что отец такое. Это ведь ненормально. Согласись?.. У меня всегда была настоящая семья, родители серебряную свадьбу скоро будут справлять и живут дружно… Я честно говорю, объективно… Да! И с детства знала, что и у меня так же будет, будет свой дом, муж, дети, а получилось… Всё наперекос получилось… Ведь Мишутка вот-вот начнет уже: где папа? где папа? И что я ему… Я и сейчас постоянно: «Папа в командировке, он режиссер, он в командировку уехал». И какое-нибудь яблоко ему сую: «Вот папа прислал! Тебе специально». И он реагирует – понимаешь? – он этому яблоку больше радуется, чем когда просто так… когда от меня просто… Он несколько раз приходил, Игорь, и даже ни разу ничего, ни одного даже слова доброго не сказал Мишутке. Ты можешь представить? Ни слова. Так на него смотрел, как на зверька заразного… Да, я знаю, помню: он всегда говорил, что не любит детей. Он всем женщинам своим так говорит…
Людмила вытряхнула из пачки новую сигарету. Я щелкнул зажигалкой. Теперь уже не досадовал, что она отобрала у меня право изливать душу – я слушал, сочувствовал ей. Кажется, немного даже и протрезвел, точнее, водка теперь не расслабляла, а наоборот, давала энергию, подстегивала внимание, возбуждение. Хотелось злиться…
– Днем… Днем еще ничего. С Мишуткой гуляем, по дому тут, готовлю… А вечером… Сижу, в телевизор пялюсь, а перед глазами – что он там сейчас, в театре, что репетирует, его лицо увлеченное… как какой-нибудь новой девочке такое поет… И она слушает, кивает, ротик свой приоткрыла, в глазах