Ð¢ÐµÐ¼Ð½Ð°Ñ Ñторона твоего Ñердца. КÑтти МорриÑ
ее самые решительные отказы, один из них был даже подкреплен сломанным пальцем, который полез куда не следует, но ничто не охладило ни его пыла, ни самоуверенности.
Валера верил, что рано или поздно девушка сдастся на милость победителя, коим он себя считал.
Соня ненавидела свои флюиды за то, что они регулярно притягивали к ней подобных кадров. Оценивая свою внешность здраво, она понимала, как понимал всякий, бросавший на нее взгляд, что обладает некоторой привлекательностью. Ее нельзя было сравнить с высокой фигуристой красавицей Риммой, которая за сорок прожитых лет почти ничего не потеряла во внешности, она совсем не была похожа на сексуальных блондинок с пухлыми губами, которые украшают собой обложки глянцевых журналов. Ее притягательность была совсем иного рода и большей частью заключалась не во внешних данных, а в своеобразной манере поведения.
Невысокого роста, худощавая и изящная она казалась не хрупкой, а гибкой и выносливой как ивовый прутик, который под напором сильного ветра лишь согнется, но не сломается. Из-за маниакального пристрастия к танцам ее ноги заманчиво поигрывали мышцами под светлой, кофейного оттенка, кожей, задерживая на себе взгляды мужчин. Талию, соблазнительным изгибом переходящую в бедра, казалось, можно было обхватить одной рукой. Русые, слегка волнистые волосы, чаще всего собранные в небрежный пучок на затылке были настолько длинными и густыми, что казалось ее шея едва выдерживает такую тяжесть. Черты ее лица были далеки от идеала, но само его выражение – лениво-задумчивое, с легкой ноткой глубокого сарказма, украшало его, как украшают бриллианты свою оправу и самым крупными из них были глаза. Темно-темно карие, почти черные, со всех сторон окруженные пушистыми ресницами в тон зрачка, они напоминали не глубокий океан, а дремучий лес с заколдованными тропами. Эти глаза словно манили, моргая как-то слишком медленно и редко, чтобы затянуть в себя и уже никогда не выпустить обратно. Метафора или нет, но мало кто мог долго выдерживать их прямой взгляд, предпочитая перевести глаза на что-нибудь попроще. Завершали образ подвижные блестящие брови, готовые в любой момент взлететь вверх по высокому лбу, выражая высокомерное удивление.
Но адекватные мужчины почему-то сторонились ее, а вот придурки во главе с Валерой атаковали регулярно.
Испытав при этой мысли горький привкус досады, Соня гневно зыркнула на неприятно ржущего Валеру:
– Ты устроил этот цирк? – сотрясаясь уже от злобы, спросила она, – С шагами за спиной и человеком среди поля? Кто это был? Друг-мент, продавший мозги за пузырек спирта?
– Ты больная что ли? Какой еще человек? Какие шаги?
Соня озадаченно нахмурилась. Если бы к произошедшему Валера приложил свои потные ручонки, то, отвечая, продолжил бы кошмарить. Слишком похоже, что он тут ни при чем и едва ли ее это радовало.
Она не ответила ему, а молча пошла к освещенному входу кафе. Возвращаться в темноту не хотелось.
Валера ухватил ее за локоть, не давая открыть дверь и вызывая в ней