Охотники за растениями. Из сказок речки и озёр. Удивительный мир растений. Геннадий Коваленко
уже появились зелёные побеги и листья этого года. Ещё один поворот, и мы у искомой заводи и пробираемся, чертыхаясь и подсмеиваясь друг над другом сквозь влажные заросли к берегу. Сам берег, пологий в этом месте, и мелководье, были покрыты сплошным ковром светло-зелёных листьев белокрыльника, стрелолиста, тёмными кулигами карликово камыша и светлыми зонтичного сусака. А дальше, вся поверхность заводи, была покрыта овальными, тёмно-зелёными листьями кувшинок.
– Вот мы и пришли братцы в заветное место.
Мы пришли как раз вовремя, я посмотрел на часы – без пятнадцати семь, самое время. Солнце только появилось над кронами деревьев и осветило гладкую как зеркало поверхность озера.
– Видите широкие округлые блестящие листья? Вот лягушка уселась на одном и не тонет, а по-другому скачет синичка. Вон из воды начали подниматься бутоны цветов, это и есть кувшинка.
– Да знаем мы, дядя Гена, видели вчера фото, – немного с досадой сказал Сашка.
– Ты не фыркай, а смотри внимательно, продекламировав:
Камыши берега облепили,
Отражаясь в зеркальном пруде;
Белоснежные чашечки лилий
Распустились в прозрачной воде…
– Дядь Ген, а это ты написал? – спросил меня Пашка.
– Увы, не я. Это стихотворение Великого князя Константина Константиновича Романова.
– А это кто? – удивился Сашка.
Но я приложил палец к губам, призвав их к молчанию. Тут и там, среди больших листьев кувшинки, медленно поднимались из воды большие бутоны цветов. Дорогу к берегу преграждал полуистлевший ствол тополя. Но мы не стали подходить к воде, уселись на толстенный ствол, словно в театре, и стали наблюдать как зачарованные, незабываемое представление. Медленно, очень медленно, бутоны распускались, подставляя солнцу свои ослепительно белые лепестки. Цветы, для наших мест были поистине огромные, до 15 см. в поперечнике.
– Когда я вижу, как расцветают кувшинки, моё воображение невольно переносится на дальний северо-запад, в Эльсинор, в замок Кронеборг, с его дивным, светлым, как кристалл, поросшим водяными лилиями озером. Безумная Офелия в венке из кувшинок и с пуками их в руках медленно с пением спускается в озеро. Все ниже и ниже сходит она, все глубже и глубже погружается в воду и, наконец, тихо увлекаемая течением, уносится вдаль… За ней плывут выпавшие из ее рук кувшинки, плывут оторвавшиеся от берега травы…
Зрелище действительно было чарующим. Мальчишки, наверное, хотели меня расспросить об Эльсиноре и замке Кронеборге, но я опять приложил палец к губам:
Офелия. Джон Эверетт Мелле.
– Вот вам ребятки и ваша одолень-трава, узнали? Она же кувшинка нимфея. – Тихо, словно боясь спугнуть очарование этой картиной, спросил я племянников.
– Вот это да! – Так же тихо они ответили, смотря заворожено, не отрываясь от этого зрелища.
– Смотрите, смотрите, целый день цветок будет поворачиваться к солнцу, а к вечеру четыре блестящих