Жизнь Шаляпина. Триумф. Виктор Петелин
начали издеваться над мнимыми билетерами, смеялись, свистели… Попробуй-ка арестуй всех студентов, курсисток и прочую молодежь.
– Да уже попробовали в белостокском театре во время представления «Мещан», а что из этого вышло? Скандал форменный, – снова включился в разговор Пятницкий, внимательно следивший за всеми событиями, происходившими вокруг Горького. – В запрещенной у нас газете рассказывали об этом случае. Как только были произнесены слова: «Нами управляют свиньи, дураки и воры», тут же раздались выкрики: «Долой самодержавие, произвол, да здравствует свобода!» Бросали карточки с теми же надписями. Городовые с шашками наголо в театре же начали бить куда попало. Произошла схватка… Все это вылилось в демонстрацию на улицах, молодежь была в сильном возбуждении. Полицейские начали стрелять, убили одного рабочего, нескольких ранили. А полицмейстер, рассказывают, с револьвером в руках метался, как разъяренный зверь, по городу. Были вызваны войска, закрыли магазины… Дошло до того, что рабочие, вооруженные палками, стали собираться со всех фабрик… Конечно, зная об этих событиях в Белостоке, власти в Петербурге не могли не учитывать настроения революционной молодежи.
– Константин Петрович так увлекательно рассказывает об успехах Горького, как будто нет других мнений. А я слышал совсем иные оценки моих пьес: дескать, пьесы Горького порождают пугачевщину, которая может смести весь образованный слой старой России, моменты такой пугачевщины и разыгрываются на спектаклях «Дна» и «Мещан»… «Юное стадо учащейся молодежи и разных горькующих интеллигентов взвыло при виде своего идола у рампы, в смазных сапогах и в блузе, с папироской в руке». Вот почти дословно цитирую слова одного маститого писателя, которые случайно стали мне известны. Даже «с папироской в руке» – откуда он взял эту папироску, вроде бы никогда этого не было, а вот поди ж ты… A-а, вот и храм, превосходное сооружение, Михаил Васильевич, видимо, хорошо там работать. – И Горький вопросительно посмотрел на художника.
– Если б не наше русское разгильдяйство, Алексей Максимович… Можете себе представить, пятый год пошел, как я вожусь с этим действительно прекрасным храмом, а дело еще далеко до завершения. То одно, то другое: то рецепт грунта использовали настолько небрежно, что загрунтованная стена отстала, напитавшись влаги; то пришлось соскабливать и купол, уже расчерченный под живопись. А ведь на это уходит не только время, само по себе драгоценное для художника, но и деньги, мне отпущенные на роспись храма. Вся эта милая шутка архитекторов обошлась мне тысячи в полторы-две. Алексей Максимович! Господа! Знакомьтесь, вот и наш протоиерей, в миру Константин Александрович Руднев, настоятель храма, в прошлом – духовник наследника.
Со ступенек храма спускался священник, моложавый, улыбчивый, с ясными лучистыми глазами, да и весь его облик излучал доброту, искренность, душевную чистоту.
– Добро пожаловать в храм, – просто сказал настоятель.
Вошли, в храме прохладно,