Правовая структуризация и систематика. Д. М. Азми
источников права в принципе способно отвечать как социальным, так и публично-властным потребностям. В свою очередь, примативное (приоритетное, доминирующее) действие какого-либо конкретного их вида зависит от таких факторов, как время, место, обстановка, способ (и (или) иные компоненты «объективной стороны» правового действия).
Вместе с тем одним из наиболее актуальных и одновременно сложных и недостаточно исследованных аспектов правовой науки и практики является вопрос о юридической силе нормативных правовых актов. Рассуждая о нем, исследователи, как правило, оперируют двумя составляющими: компетенцией принявшего акт органа и иерархической принадлежностью соответствующего профильного документа.
Но, связывая юридическую силу нормативного правового акта с компетенцией принявшего таковой единоличного или коллегиального органа, мы обращаем внимание лишь на внешнюю сторону явления, но не на его внутреннюю часть. Иерархическая позиция нормативного правового акта определяется (можно сказать задается), действительно, полномочиями и предметом ведения принявшего его субъекта. Но отсюда невозможно уяснить, исходя из каких критериев принятие определенных нормативных правовых актов относится к компетенции тех или иных организационно и хозяйственно обособленных частей государственного аппарата (наделенных публично-властными полномочиями и предназначенных для осуществления функций суверенной организации публичной политической власти).
Иными словами – в предлагаемом контексте возникает вопрос о принципе распределения нормотворческих функций между органами государства; проявляется потребность в исследовании того, исходя из какой позиции между теми или иными лицами делится компетенция по принятию (изданию) определенных видов документов, содержащих правовые нормы.
Говоря, что для нормативного правового акта «юридическая сила зависит от места правотворческого органа в аппарате государства, от его компетенции, а все это определяется значением решаемых данным государственным органом задач»[74], мы приходим к вопросу о принципе разделения социально значимых вопросов (функций) между публично-властными лицами. Нам необходимо уяснить, почему, например, издание федеральных законов составляет компетенцию национального парламента, а «союзных» постановлений – общегосударственного органа уже исполнительной власти; установить то, по каким параметрам производится распределение такой нормотворческой «подведомственности».
Применительно к государству со сложным территориальным устройством необходимо установить и то, почему юридическая регламентация одного социального взаимодействия составляет предмет федеративного (федерального, союзного), другого – субъектного (регионального), а третьего – совместного ведения. При выделении муниципиев из системы органов государственной власти (както имеет место в современной России) возникает вопрос и относительно