Седьмая жертва. Александра Маринина
апрель, изумительный, чистый, прозрачный, влажный и теплый. Апрель. До сентября оставалось всего четыре месяца.
У нас с Николаем Венедиктовичем не было выбора, и нам пришлось принять Этого в нашу семью. Разумеется, у него было имя, отчество и даже фамилия, которую он навязал нашей дочери, но для нас с супругом он навсегда остался Этим. Этот проходимец. Этот нувориш. Этот ее муж. Между собой мы всегда называли его только так.
Когда прошел первый шок, мы с супругом взяли себя в руки и пригласили Инессу для серьезного разговора. Вел его Николай Венедиктович, а я внимательно следила за реакцией дочери, готовая в любой момент броситься на подмогу мужу. Мы должны были выступить единым фронтом, дабы Инесса не подумала, что ее грядущее материнство сделает нас более податливыми.
– Ты нарушила священные полуторавековые традиции рода Данилевичей-Лисовских, – строго произнес Николай Венедиктович, – ты собралась сочетаться браком с человеком, недостойным нашего рода ни по происхождению, ни по уровню образованности. Если бы мы с твоей матерью могли этого не допустить, мы бы, конечно, сделали это. Но теперь, увы, слишком поздно. В нашем роду никогда и ни у кого не было внебрачных детей, и мы не можем настаивать на том, чтобы ты в сложившейся ситуации не выходила замуж за… За твоего приятеля с рабфака. Более того, мы не можем допустить, чтобы ты жила в общежитии, где нет условий для занятий и полноценного отдыха. Мы готовы пойти на то, чтобы разрешить тебе привести его в нашу квартиру. Конечно, он этого не заслужил, в этом доме жили и умирали твои предки, но мы с твоей матерью готовы ради тебя и твоего будущего ребенка терпеть присутствие твоего… гм… мужа. Однако у нас есть условие. Обязательное условие, и наше совместное существование в этом доме может быть приемлемым только при его выполнении.
– Условие? – удивленно спросила Инесса, дерзко глядя в глаза отцу. – Какое же может быть условие? Вы сейчас будете требовать, чтобы я с ним развелась, когда родится ребенок?
– В роду Данилевичей-Лисовских, – гордо ответствовал Николай Венедиктович, – равно, впрочем, как и в роду Эссенов, никогда не было не только внебрачных детей, но и одиноких, брошенных мужьями матерей. Даже если бы ты сама захотела развода, мы бы этого не допустили. Невозможно даже подумать о том, чтобы нарушить наши традиции дважды. Одного раза вполне достаточно. Наше условие в другом. Твой… гм… муж должен стать достойным нашей семьи. Он должен получить блестящее образование и сделать блестящую карьеру. Ну и, кроме того, он должен обрести приличные манеры, чтобы его не стыдно было выпускать к гостям, посещающим наш дом, и знакомить с людьми, которым известны наши традиции. Итак, можешь ли ты пообещать нам здесь и сейчас, что ты сделаешь все возможное для выполнения этого условия?
Инесса помолчала некоторое время, задумчиво разглядывая вазу, стоящую в центре стола, вокруг которого мы сидели, потом подняла глаза, внимательно посмотрела на отца, затем на меня.
– Это случится само собой, – ответила она негромко, –