Сын Нептуна. Рик Риордан
прямая, руки лежат на шкатулке.
– Твоя мать хотела, чтобы это было у тебя, – неохотно произнесла она. – Она хранила это с твоего рождения. Когда она уехала воевать, то оставила это мне. Теперь она ушла. Скоро уйдешь и ты.
У Фрэнка перехватило живот.
– Уйду? Как это?
– Я стара, – провозгласила бабушка, так, словно это было какое-то открытие. – Скоро мне самой предстоит свидеться со Смертью. Я не могу обучить тебя тем искусствам, которые тебе понадобятся, и не могу нести это бремя на себе. Если с этим что-то случится – я себе не прощу. Ты умрешь.
Фрэнк не был уверен, что правильно ее понял. Говорила она так, словно его жизнь зависела от этой шкатулки. Почему он не видел ее раньше? Наверно, она была заперта на чердаке – единственном помещении, вход в которое Фрэнку запрещен. Бабушка всегда говорила, что главные свои сокровища хранит там.
Она протянула ему шкатулку. Дрожащими пальцами Фрэнк поднял крышку. Внутри на бархатной подкладке лежал ужасающий, судьбоносный, жизненно важный… кусок дерева.
Эта деревяшка напоминала мусор, который прибивает к берегу, – твердая, гладкая, изогнутой формы. Размером с пульт дистанционного управления от телевизора. Кончик обугленный. Фрэнк прикоснулся к почерневшему кончику – он все еще был теплый. Уголек оставил черную черточку на его пальце.
– Это просто дощечка, – сказал он. Он не мог понять, почему бабушка ведет себя так, будто это не деревяшка, а бог знает что.
Ее глаза сверкнули.
– Фай, ты знаешь о пророчествах? Ты знаешь о богах?
От этого вопроса Фрэнку стало не по себе. Он подумал об этих дурацких бабушкиных золотых статуэтках – китайских бессмертных, о ее суевериях: она неизменно настаивала на том, что мебель должна стоять в строго определенных местах, избегала несчастливых номеров. Пророчества напомнили ему печенье-гаданье, которое было даже и не китайским – ну, не совсем китайским, – но школьные задиры дразнили его из-за этого дурацкого печенья: «Конфуций сказал…» – ну, в общем, приплетали всякую такую ерунду. А Фрэнк даже в Китае никогда не был. Он не желал иметь с этим ничего общего. Но бабушка, конечно, и слышать не хотела.
– Немного, бабушка, – сказал он. – Самую малость.
– Большинство людей посмеялись бы, узнав историю твоей матери, – провозгласила она. – Но я не смеялась. Я знаю о пророчествах и богах. Греческих, римских, китайских – все они переплелись в нашей семье. Я не стала сомневаться, когда она рассказала мне о твоем отце.
– Постой… что?
– Твой отец был богом, – напрямик заявила она.
Будь у бабушки чувство юмора, Фрэнк подумал бы, что она шутит. Но бабушка никогда не дразнила его. Может, она впадает в старческое слабоумие?
– Прекрати на меня пялиться, – отрезала она. – Голова у меня в порядке. Ты никогда не задавался вопросом, почему твой отец ни разу не появился здесь?
– Он был… – Фрэнк запнулся. Потеря матери была для него тяжелой утратой. Он не хотел сейчас думать и об отце. –