В каждом человеке солнце. Сборник
блоку.
– Тёть Ларис, а они всегда так? – спросила Соня, проходя мимо кабинета ортоптического лечения.
– Всегда. Это мы можем лишь одним взглядом выразить и любовь, и раздражение. А у нас детки по-особенному видят. Вот для Маши всё как в густом тумане, она только контуры различает. Лиза вообще ничего не видит прямо перед собой, только боковым зрением. Артём попеременно то одним, то другим глазом. Тимур плохо видит при ярком свете, а Виталик смотрит как будто через тонкую трубочку. Все по-разному. Этим деткам прикосновение важно. Им надо почувствовать человека, чтобы довериться ему. Знаешь, обычно дети с нарушением зрения видят мир глазами того человека, который находится рядом с ними. И они поверить должны, почувствовать, что не одни во вселенной, даже если последняя искорка света погаснет в их глазах навсегда. Есть и такие. Тотальная слепота. Слышала про такое?
Соня заканчивала мыть посуду, когда привели Ромку. Он стоял возле моечного отсека группы, переминаясь с ноги на ногу, и подёргивал плечами. Татьяна Николаевна что-то негромко сказала и тихонько дотронулась до его руки. Ромка повернулся в Сонину сторону и дотянулся до подоконника раздаточного окна.
– Ты не Алла Степановна, – замотал головой мальчик, – от неё пахло пряниками, а от тебя клубникой.
Соня от неожиданности проглотила лежащий за щекой леденец и смутилась при виде движущихся белков незрячих глаз ребёнка.
– Меня Соня зовут, – ответила она, с непривычки забыв про отчество.
– Я Рома Егоров, мне пять лет. – Мальчик протянул руку c растопыренными пальчиками.
Соня наклонилась и осторожно взяла маленькую ладошку.
– Мне очень приятно.
– У тебя добрые руки. – Ромка обеими руками ощупывал Сонины ладони. – Ты будешь давать нам обед?
– Да. Ты какой суп любишь?
– Никакой. Он всё время из ложки выплёскивается. – Мальчик отдёрнул руку и опять замотал головой.
Вообще, Соне его поведение казалось странноватым. Ромка был старше других детей, но выглядел неуклюже для своих лет. Все движения его были скованы и некрасивы. Он мотал головой, резко откидывая её назад, судорожно закатывал глаза или потряхивал кистями рук. И лишь когда подходила Татьяна Николаевна, затихал и прислушивался к её голосу. Она нежно гладила мальчика по спине, постепенно снимая напряжение.
– Я фасоль люблю, её руками есть можно, а горох не люблю – он пахнет невкусно, – вдруг сказал Ромка. – Пойдём покажу.
Девушка растерянно осмотрелась. Татьяна Николаевна, наблюдая за ними, одобрительно кивнула, показывая жестом на красный таз.
Ромка, едва касаясь стены, направился в игровую, Соня пошла за ним. Вот он дотронулся до края тазика и запустил в него руки.
– Смотри, смотри! – Он повозился в тазу, достал оттуда фасолину, поднёс её к носу, а потом вытянул руку вперёд. – Это фасоль. Она гладкая и больше горошины, а горох – он шершавый и круглый.
Другой рукой мальчик нащупал Сонину руку и положил ей фасолину на ладонь.
– Мы