В каждом человеке солнце. Сборник
кар-р! – закаркала Нинка, взмахнув руками, как крыльями и логически завершив песню.
– Эх вы, такую сказку опошлили! – заступился за сказку Серёжка.
Не все смеялись. Задумчиво смотрел в потолок Славик. Молча лежал Джем. Юрка тоже притих.
Так, постепенно, все и затихли – закончилась сказка.
– А за что же Светик наш? – повернувшись к Аньке, почти шёпотом спросила Маша.
– Я не знаю. Помнишь, Люба говорила: «Отмучилась за мать свою непутёвую…»
– А что, бывает так, что один человек мучится за другого?
– Не знаю.
– Можно ли вообще знать, кто и за что? – спросила Маша. Этот вопрос она частенько себе задавала, но не получала ответа. – Не знаю.
Наверняка каждый из лежащих, задавал себе такой или похожий вопрос. Разве можно представить человека, который хоть раз, хоть один-единственный раз, не крикнул бы в небо со своей больничной койки: «Почему? За что?!»?
Только вот ответ… ответ…
Суть сказки словно мелькнула тенью, которую хотелось поймать, схватить, рассмотреть.
Но она, эта суть, была лёгкой, как Икар. Она взмахнула крыльями, покачалась на волнах смеха, потом наклонила голову набок, будто спрашивая: мне побыть ещё или уже пора улетать?
Красиво развернувшись, суть, или истина, если хотите, взмыла вверх, оставляя за собой мерцающий свет, капли которого маленькими звёздочками, как блёстками, покрыли волосы, руки, ноги и одеяла всех сидящих и лежащих на веранде. Все потихоньку угомонились, даже Нинка с Костиком перестали пересмеиваться. Маша сладко сопела, укутавшись до самого носа.
Только Аньке не спалось.
Нет, не спалось, никак не спалось! Анька села на кровати. Потом она тихонько встала и подошла к краю веранды. В чёрном небе сияли неправдоподобно огромные звёзды. Ветреная южная ночь протянула к Аньке свои нежные прохладные руки.
Небо не было полностью чистым. Налетающий порывами со стороны моря тёплый ветер нёс по небу белые рваные облака.
Это были неплотные и быстро бегущие облака. Поэтому звёзды спокойно смотрели сквозь них.
Порывы ветра налетали на тополя, шевеля их гибкие ветви, быстро перебирая их дрожащие листья. Шелест листьев напоминал песню, звучащую то сильнее, то слабее, уплывающую, переходящую в тихий шёпот.
Издали же, как могучий, но далёкий хор, сопровождающий песню листьев, доносился шум моря.
Сердце Аньки разрывалось. Ей хотелось раскинуть руки и вместить в своё сердце всё, что сейчас здесь происходило… вернее, всё, что находилось… всё, что было… всё, что существовало…
Ей хотелось раскинуть руки, взлететь вместе с порывом ветра и взмыть туда – в тополя, в облака, в звёзды…
Всё это стало само собой складываться в слова. В слова… в слова… Анька вернулась к кровати, вытащила из тумбочки тетрадку, приготовленную для писем, и вырвала из неё листок. Потом взяла ручку и стала быстро, почти не задумываясь, записывать плывущие из глубины сердца слова.
В звёздном свете почти не видно строчек. Но, несомненно, к Аньке прилетели стихи. Вот они:
Вот