Хирургическая месть. Кэтти Спини
и многочисленные анализы крови. На основе результатов мы с анестезиологом обсудим детали.
– Хорошо, я поговорю с ней. И дам тебе знать.
Марцио ничего не ответил, лишь легонько кивнул в знак согласия и погрузился в написание отчета, будто мгновенно забыв о пребывании в ординаторской своей ассистентки. Разумеется, это было не так. Более того: она мешала ему полностью сосредоточиться на отчете.
А Арианна сидела с отсутствующим видом, погрузившись в собственные мысли. Ей так хотелось расспросить его подробнее об этой операции, о вероятных осложнениях, о последствиях, может, даже спросить телефоны тех его пациентов, которым Марцио спас жизнь установкой таких вот устройств, чтобы пообщаться с ними и узнать, как им живется с сердцем на аккумуляторах. Но Марцио сидел с таким выражением лица, будто всем своим видом хотел показать, что консультаций не дает. Он уже несколько раз намекнул ей, что пообщаться – это не к нему. Он только жизни человеческие спасает. В крайнем случае, просто штопает сердца и сосуды.
«Как может кардиохирург быть таким бессердечным?! Это просто невероятно!» – думала она про себя, исподтишка разглядывая его профиль, словно выточенный из мрамора. На высокий лоб падали несколько прямых коротких прядей. Кустистые брови нависли над темными глазами, устремленными в монитор. Прямой нос весьма выдавался вперед, а черные усы и густая борода окружали плотно сжатые тонкие губы. Профиль был мужественным, угловатым, с резкими чертами. Арианна не могла не признать, что Марцио был невероятно притягательным мужчиной.
И вдруг она вздрогнула, осознав, что неотрывно смотрит в его темные глаза. Они как всегда были холодными, как арктическая ночь, в них можно было потеряться и, возможно, замерзнуть. Но в их глубине она отчетливо увидала едва трепещущий огонек.
– Со мной что-то не так? – вывел ее из оцепенения его хрипловатый голос.
– А? – встрепенулась Арианна. – Нет… Нет-нет, все в порядке… – краснея, опустила она взор.
– Я уж подумал, что превратился, наконец, в монстра в твоих глазах, – хмыкнул Марцио.
– Ты не монстр. Но твоя черствость меня изумляет… – честно призналась Арианна. – Я всегда считала медиков самыми гуманными существами.
– Разве я не гуманный, если спасаю людям жизни? – искренне удивился Марцио.
– Да, но ты не испытываешь к пациентам никаких чувств. Будто готовишь «bistecca alla fiorentina4», а не сердце ремонтируешь, – сказала она недовольно.
Марцио рассмеялся, и Арианна впервые за два дня услышала его смех. Он был заразительным, хотя и приглушенным, хрипловатым. Но вдруг он резко оборвался, и лицо Марцио сделалось серьезным.
– Я оставил в прошлом все свои чувства. Если хирург будет пропускать через себя все эмоции, он, во-первых, не станет хирургом, во-вторых, умрет при первой же возможности от разрыва сердца.
– Да, но можно делать хотя бы вид, что ты сочувствует людям. Улыбаться им, поддерживать. Как Анджело, например.
– Я не обязан быть таким, каким меня хотят видеть другие, – неожиданно