Нам больше нравится ночь. Агния Аксаковская
парте у выхода из класса сразу бросался в глаза, даже если использовать боковое зрение.
Нимб хранил неподвижность, зато узкие запястья в полосках кружева находились в неприметном и целенаправленном движении. Кира внутренне усмехнулась – в движениях Лильки что-то ящеричье, ускоренное и замедленное одновременно. Ясно, впрочем, что она намылилась провернуть.
Таня Беляшова скосила крупные коровьи глаза на рваный клочок бумаги, возникший под хваталками Каменевой. Не то, чтобы её помучивало любопытство, что собирается написать своим драгоценным подружкам рыжая, просто можно ведь отвлекаться, не утрачивая качества внимания. Это выражение она услышала от отца недавно, во время небольшого приёма, устроенного в их особняке для друзей. Разумеется, это неформальное мероприятие было обговорено и вполне санкционировано. Более того, оно было важно, как всё, что делает отец.
Правда, через некоторое время её деликатно выставили, но на втором уровне квартиры, в её комнате, половица в углу отставала. Она успела услышать обрывки фраз и последнее, что она вычленила из негромкого гула голосов, запомнилось так: «…мы все знаем, кому он обещан». Пришлось отменить прослушку, так как в комнату постучали – ей принесли десерт.
Костлявые, совершенно белые и невероятно длинные пальцы Лилькиной правой руки прикрыли листок. Она не подняла глаз, но Таня заметила, что Лилин рот, удивительно сочный для такого заморыша, насмешливо шевельнулся. Таня невольно вспыхнула до корней гладко приглаженных кос и надменно вздёрнула подбородок, про который умилённо говорили, что он «отцовский».
Левая Лилина рука настрочила несколько строк и без участия правой свернула в комок. Интересно, как она передаст записку, подумали сразу несколько девочек, неподвижно, как болванчики с одной или двумя косами сидевшие позади на серединном и этом ряду. Они все преотлично знали, кому предназначена записка. Вообще, сидя на первой парте, предпринять что-либо подобное малоосуществимо и попросту опасно – ибо такой проступок карался суровее, чем непришитый воротничок или забытая сменка.
– Тем не менее, – говорил голос Софьи Михайловны, – мы начинаем именно с этих законов, хотя они впрямую не являются законами социальными, то есть созданными людьми. Почему так? Взять вот Закон Исчезновения. О нём мы только упомянем. Наши учёные – самые передовые учёные мира – уже очень много знают о ЗИ. Можно сказать, подобрались к решению, накоплена база данных.
Кира слушала небрежно. Она распрекрасно понимала, что симпатичная барышня врёт. Никакие, увы, передовые учёные ничего не знали о природе исчезновения.
Более того. Так как ни одно государство – самое прогрессивное – не могло отследить процесс, то никаких формальностей не учтено в законах. Потому Закон Исчезновения они на правоведении проходить не будут.
И всё же училка мила до невозможности. Такой у них ещё не заводилось, с хмурым одобрением сказала себе Кира.